Ген свободы (СИ)

Затем он показал нам зал с огромными баллонами, которые обеспечивали подъемную силу дирижабля. По его словам, «Прогресс» поднимался с помощью смеси водорода с гелием, что должно было предотвратить возгорание: ведь если водород проникнет в воздух, в сочетании с кислородом он породит гремучую смесь!

— Почему же нельзя было использовать только гелий? — спросила Соляченкова, которая оглядывала эти емкости со скучающим видом. — Слишком дорого?

Явственно поколебавшись, Клеменс проговорил:

— Водород обладает значительно большей грузоподъемностью.

— Да, — неожиданно мурлыкнул шеф (к этому времени он покинул сумку у меня на руках и шагал совершенно самостоятельно — дирижабль заинтересовал его настолько сильно, что он хотел обнюхать его изнутри). — А то, что гелий сейчас в промышленных количествах производится только в Каганатах, с которыми у Юландии не самые лучшие отношения, ваше начальство, разумеется, не учитывало?

— Не могу знать, — с той же военной четкостью ответил Клеменс.

— Мурчалов, оставьте вы мальчика в покое, — благодушно проговорила Соляченкова. — Зато у Необходимска с Каганатами прекрасные отношения… Если Никифор вложится в «Ния хоризонтер», проблем с покупками гелия у них не будет.

Орехов как будто не расслышал этих слов: он стоял и, запрокинув голову, глазел на высокий свод огромной каверны, в которой размещались баллоны с подъемными газами. Должно быть, снова восхищался.

Затем исполнительный Клеменс отвел нас в капитанскую рубку. Здесь всю переднюю стену занимало выпуклое панорамное окно — прямо перед приборами… Или, точнее сказать, большинство циферблатов приборов, из которых я узнала разве что альтиметр и датчик топлива, располагались вдоль ажурной полукруглой балки, опоясывающей рубку примерно на уровне груди. Еще одно ребро внутреннего каркаса находилось выше человеческих глаз и обзору не мешало; прочие ребра, легкие и ажурные, пересекали рубку в разных направлениях.

К панорамному окну я кинулась первым делом. Поскольку рубка находилась в передней части дирижабля, я ожидала восхитительного вида на ночной город: должно было уже совсем стемнеть. Увы! Нельзя было разглядеть ничего, кроме серой пелены. Должно быть, с Неперехожей опять наполз туман. Ну что ж, в это время года и в такую погоду это вовсе не редкость…

Раздосадованная, я обернулась в рубку, где старший помощник Клеменс уже оттеснил от руля молодцеватого вахтенного — я подумала было, что это капитан, но он козырнул Клеменсу первым, да и слишком молод был для такого высокого чина — и пояснял о том, как управляется «Прогресс», любовно поглаживая рукояти из полированного дерева.

Штурвалов тут, кстати, было целых два: один металлический, с неким прибором в самом центре. Другой — как раз деревянный, резной, почти антикварного вида. По моим представлениям, он сделал бы честь одному из тех кораблей, на которых хаживала в свое время Горбановская!

— Как видите, «Прогресс» оборудован самыми современными приборами, — говорил Клеменс. — Но все равно визуальный обзор является необходимым условием успешной навигации. Именно поэтому капитанская рубка размещена в носу дирижабля и снабжена смотровыми панелями…

— То есть это не стекло? — перебила Горбановская, бесцеремонно постучав по ближайшей к ней прозрачной поверхности.

— О нет, стекла были бы слишком тяжелы, — ответил Клеменс. — Это одна из новейших разработок…

— И вот про эту навигацию, — снова перебила Горбановская. — Сейчас, я посмотрю, туман. Как вы собираетесь выкручиваться, если у вас полет, а погода плохая? Просто так сесть где угодно вы не можете, вам причальная вышка нужна.

— «Прогресс» вполне способен подняться выше облаков и уйти от непогоды. Кроме того, курс корабля постоянно пишется самописцами на специальную магнитную ленту, — старпом указал на коробку какого-то аппарата у одного из окон. — Таким образом, даже в отсутствие видимости мы всегда можем определить наши координаты, восстановив историю поиска. А что касается причальной вышки, ею может служить…

В этот самый момент завопила сирена.

* * *

Бывают ли благозвучные сирены? Очевидно, на «Прогрессе», где все дышало роскошью и комфортом (насколько это возможно, когда вам также приходится ограничивать вес), ее изо всех сил попытались сделать таковой. Оставив при этом достаточно громкой, чтобы она все же исполняла свою функцию — то есть поднимала людей по тревоге.

Низкий, навязчивый звон, похожий на бой церковного колокола, почти немедленно начинал отдаваться в зубах.

— Что это? — спросила Горбановская, нахмурясь.

На ее лице было такое выражение, словно она ожидала нападения какого-нибудь облачного кракена и готова была самолично вызвать его на бой.

Клеменс внимательно слушал: считал удары колокола, я так поняла. Вахтенный, которого он до этого отстранил, дернулся, стоя у двери, явно не зная, как поступить: то ли метнуться и занять места по штатному расписанию, то ли ждать сигнала явно старшего по званию.