Ген свободы (СИ)

Я старалась говорить уверенно, но этому отнюдь не помогало то, что шеф так и не объяснил мне, каким образом бывшая пиратка способна это сделать!

— А, ну да, конечно, — кивнул Орехов. — Ассоциация Храбрецов. Полетели немедленно.

Он обернулся к своему аэромобилю.

— Прямо так и полетите? — спросила я, имея в виду его рабочий комбинезон. Тут же я устыдилась своих слов: последнее дело — обращать внимание на одежду собеседника! Мадам Штерн устроила бы мне строгий выговор.

Орехов неожиданно широко улыбнулся.

— Прямо так. Ирина Ахмедовна не придает большого значения внешнему лоску.

Это он о женщине, которая с ног до головы обвешивается блестящими побрякушками? Воистину, вечер становится все интереснее и интереснее!

Но я только кивнула и, опершись на предложенную Ореховым руку, шагнула на платформу его аэромобиля.

Глава 23 Поступь прогресса — 9

Горбановская по-прежнему жила в собственном доходном доме под куполом Аметистового конца. Я не ожидала, что нам удастся влететь туда на аэромобиле, но Орехов и не подумал приземляться на специально отведенной стоянке перед ажурной конструкцией из стекла и металла. Вместо этого он начал облет купола, держась, на мой взгляд, слишком близко к его боку. Слишком уж четко было видно наше отражение в треугольных стеклянных сегментах!

Я заметила, что из-за теплой погоды часть секций уже была открыта, но ведь аэротакси все равно нельзя через них пролетать! Хотя бы потому, что под куполом аэротакси запрещены полностью — там труднее маневрировать, ничего не стоит врезаться в препятствие и повредить аппарат.

Орехов, однако, нимало не сомневаясь, провел аэромобиль через одну из открытых секций.

— Нельзя так делать! — ахнула я с запозданием: мне до последнего не верилось, что миллионщик на это пойдет.

Орехов обернулся ко мне, широко и заразительно улыбаясь.

— Заплачу штраф, — сказал он с неожиданным для него легкомыслием. — Вы же сами говорили: надо спешить!

Тут я заметила, что благодаря его маневру мы оказались прямо над особняком Горбановской. Вообще-то я никогда не видела ее дом сверху, но не сомневалась, что флюгер в виде кораблика (не нужный под куполом большую часть года) и поднятый на флагштоке красный флаг, диагонально пересеченный рваной белой полосой, не могли принадлежать никому другому.

Аэромобиль опустился прямо посередине квадратного центрального двора, окруженного со всех сторон галереей особняка. К нам уже бежало несколько слуг, в том числе тот самый дворецкий с бакенбардами, который в прошлом году заставил меня особенно остро чувствовать свою неадекватность.

Однако стоило Орехову стянуть шлем и летные очки, слуги остановились будто бы в нерешительности. Только тот самый дворецкий продолжил двигаться к нам, уже шагом, а не бегом.

— Добрый вечер, Никифор Терентьевич, — поздоровался он совершенно невозмутимым тоном. — Полагаю, вы прибыли к Ирине Ахмедовне по срочному делу?

— Вы совершенно правы, — проговорил Орехов тем же вежливым тоном, легко выбираясь из аэромобиля, пока я сражалась с ремнями безопасности. — Нам необходимо переговорить с нею по неотложному делу.

— Тогда позвольте провести вас…

Но проводить нас никуда не требовалось: Горбановская появилась во дворе сама.

На сей раз она была одета в широкие мужские шаровары, подпоясанные кушаком, и просторную рубаху. Вместо тюрбана ее волосы — неожиданно короткие и стянутые в хвостик на затылке — подхватывала простая полотняная повязка. В опущенной руке Горбановская держала короткую сильно изогнутую саблю, и что-то в ее захвате не дало мне усомниться: Ирине Ахмедовне приходилось пускать эту саблю в ход в настоящей схватке.

— Что случилось? — требовательно спросила она своим трубным басом. — В городе мятеж?

— Вы выбрали потрясающе точную формулировку, — Орехов вежливо ей поклонился. — Но, если не возражаете, о подробностях стоит поговорить в вашем кабинете. Это ведь доходный дом, и квартиры некоторых жильцов выходят окнами во двор?

Горбановская фыркнула.

— Большая часть жильцов из Ассоциации Храбрецов. Если вы пришли за тем, о чем я думаю, им все равно придется рассказать.

— И все же, — не уступал Орехов.

— Как хотите, — она прокрутила саблю в руке. — Но вы сорвали мне вечернюю тренировку, так что от души надеюсь, что ваша история того стоит!

* * *

Кабинет Горбановской выглядел ровно так, как, в моем представлении, должен был выглядеть кабинет капитана дальнего плавания. Здесь были и штурвал на стене, и бинокль у окна, и даже секстант на полке! Мебель же стояла тяжелая и основательная, похоже, что из мореного дуба. Я подозревала, что нечто менее монументальное Горбановскую бы не выдержало.

В этом кабинете Горбановская сразу изменилась: куда-то исчезли вся картинность и опереточность, без которых, казалось, невозможно ее представить. Она вдруг стала собранной, деловитой, движения сделались спокойными и размеренными. Сидя за своим огромным столом, обитым зеленым сукном — все равно что у шефа! — в роскошном кожаном кресле, она внимательно выслушала нас обоих. В основном, меня, Орехов только время от времени вставлял реплику-другую.