ГенАцид

– А-а, – разочарованно протянула Катька, проигнорировав приветствие Пахомова. С тех пор, как починили телефон, она буквально бросалась к аппарату в надежде, что звонит Митя. Но так как каждый раз это оказывался не Митя, Катя реагировала на всех с одинаковым, плохо скрываемым разочарованием.

– Слушай, Кать.

– Ну.

– Помнишь спецвыпуск с указом?

– Ну.

– Ты ведь его не разносила.

– Ну.

– И мне тоже не заносила.

– Ну.

– Ну что «ну»?! – разозлился Антон. – Заносила или нет?

– Ну не заносила.

– А почему? – удивился Пахомов.

– Так это ж спецвыпуск. Приказа такого не было, чтоб заносить. У нас лежала пачка, так я только один номер сама вытащила, прочитала и обратно запихнула.

– Но мне-то для подшивки нужны все номера. Будь добра, глянь завтра на почте. Если пачка еще лежит, один номерок занеси, когда будет время, ладно?

– Ну.

Пахомов понял, что больше ловить нечего, и подчеркнуто вежливо попрощавшись, положил трубку.

«Завтра так завтра», – подумал Антон. Работать ему расхотелось, тем более дома его тоже ждали бесконечные сборы и упаковывания, и он, закутавшись в новое пальто, подарок Нины, направился к выходу.

«Только бы там не было Серикова», – с тоской подумал Пахомов, осторожно приоткрывая скрипучую дверь библиотеки.

Но на улице лишь горел одинокий фонарь, освещая лимонным полукругом снежные барханы по краям дороги, ведущей в деревню. Серикова не было.

Пахомов облегченно вздохнул и вышел на улицу.

17

До приезда комиссии оставалось меньше недели, и Бузунько начал подумывать о предварительном экзамене. Тем более что после вчерашнего посещения Степана с Галиной, от которых майор узнал, что в Больших Ущерах зреет конфликт, действовать надо было решительно. Беседа с Пахомовым, правда, несколько успокоила Бузунько – все-таки библиотекарь был важным звеном во всей этой истории с указом, и то, что он пообещал уехать лишь после проведения экзамена, придавало майору уверенности. К тому же драки на деревне случались и до указа, а в расколе «заик» и «рифмачей» не было ничего такого уж экстраординарного, если бы в тот же день майор не узнал еще кое-что.

Сразу после беседы с библиотекарем около дома Степана и Галины Бузунько действительно направился писать очередной положительный рапорт Митрохину. Но по дороге наткнулся на Гришку-плотника, который в свою очередь сообщил майору, что идет на читку к Валере-трактористу. На вопрос майор, правда ли, что «заики» что-то не поделили с «рифмачами», Гришка ответил в своем иносказательном духе:

– Дай ядреному шелопуту подстольник, он своим шелобаном все гляделки, ёпт, законопатит.

– Ну что ты за человек, Гришка? – раздраженно пожурил его майор. – Слова в простоте, без вот этих вот поговорок своих, не скажешь.

Но Гришка только пожал плечами и продолжил путь.

Майор какое-то время постоял, а потом решил тоже пойти к Валере. «У медали две стороны, – думал он, догоняя бредущего Гришку, – одну я уже видел, теперь и на другую гляну. Для объективности».

Но догнать Гришку не успел, так как заметил Поребрикова. Тот сидел на корточках рядом с сыном на обочине дороги и увлеченно возился с детским велосипедом. Велосипед стоял колесами верх, как задравший лапы подстреленный зверь.

– Здравствуй, Борис, – окликнул Поребрикова Бузунько.

– А-а, – поднял голову тот. – Здравия желаю, Петр Михайлович.

– Что делаешь? Над чем работаешь?

– Да какая там работа, – махнул рукой Поребриков. – Вот сыну лисапед починяю. Цепь проклятая слетает и слетает. Надо бы звездочку сменить, да размера подходящего нет. Вот и латаю, как дырявый кафтан.

– Не рановато ли для велосипеда-то, а? По сугробам, что ли, кататься?

– Да это вы не меня, вы вон Кирюшку спросите. Хочет, и все тут. А кто ему, кроме отца родного, поможет?

Кирюшка при этих словах вызывающе-вопросительно посмотрел на Бузунько, мол, а действительно, кто, если не отец?.. может, вы?

– Это верно, – смутился Бузунько и перевел взгляд на Поребрикова-старшего. – Слушай, Борис.

– А?

– Я тебя хотел вот что спросить. Я, ты знаешь, хоть и местный, но больше времени сейчас в райцентре провожу, немного с курса дела сбился. А ты ж здесь постоянно, так.

– А я что? Я ж только с отделения вышел.

– Но ты ж не пять минут назад вышел.

– Ну не пять.

– Так вот ты мне и скажи, что у нас тут творится? Какие-то «рифмачи», какие-то «заики». Еще и бузу какую-то недавно промеж себя затеяли.

– Да я сам не пойму, Петр Михайлович. Ну их к лешему. Мне вон тоже досталось, – и Поребриков ткнул указательным пальцем в синяк под глазом.

– М-да, – покачал головой майор. – Приложили. И это как, по-твоему, серьезно?

– Да ну, ерунда. Меня, бывало, и крепче прикладывали.

– Да я не про синяк. Я про бузу. Серьезно они разругались или так побаловаться решили от нечего делать?

– Не знаю, – пожал плечами Поребриков. – Что-то для баловства больно злобно бились. Не, к черту эти читки ваши. Да и вообще я завязал.

– С чем это?

– А с чем у нас завязывают? С алкоголем, ясен хрен.

– С чего вдруг?