Гендальев

– Ах да, Виктор Васильевич, проходите, пожалуйста, присядьте, – он указал на обитый кожей офисный стул.

Гендальев сел и вопросительно уставился на врача.

Тот внезапно покраснел и в смущении закашлялся.

– Видите ли, Виктор, – пролепетал он, – вчера мы провели консилиум по вашему случаю, хм…

Гендальев молча смотрел на врача, чувствуя как засосало под ложечкой.

– Видите ли, – повторил Дефлоренко, отводя взгляд. – Мы пока не уверены, и я бы не хотел вас пугать, поэтому предлагаю вам повторно сдать анализы и пройти МРТ…

И он смущённо потупился.

***

Следующие два месяца Гендальев только и делал, что бегал от одного врача к другому, обильно внося при этом в кассу коммерческого здравоохранения свои последние, вырученные от продажи авто, деньги.

О путешествии по морям пришлось пока забыть. Кому нужно это сказочное путешествие, если там где-нибудь загнуться и сдохнуть? Нет, смотреть мир надо «находясь в полном сознании и здравом уме», как говорят нотариусы.

Виктор не готов был умирать. Особенно после того, что пережил. И он бегал от врача к врачу, покупал дорогие таблетки, оплачивал не менее дорогие процедуры.

– Рак мозга, – выдал ему в итоге Дефлоренко, набравшись смелости. – Мне очень жаль, Виктор Васильевич.

Он сидел в ступоре, тело одеревенело, в голове гудело.

– Виктор Васильевич?

– Да, я слышу вас, – глухо произнёс Виктор. – И сколько мне осталось?

– Ээ, видите ли, я бы не хотел вас обнадёживать, – проговорил мягким голосом доктор. – Однако, в наше время онкология это не приговор. Возможна ремиссия, к тому же при должном лечении…

– Я не буду лечиться, – оборвал его Гендальев. – Сколько я проживу, прежде чем свалюсь в постель как никчёмная, пропахшая говном, кукла?

– Ну что вы, я бы не стал так… – Дефлоренко запнулся. – Ну ладно, раз уж вы так ставите вопрос… я считаю, что минимум год, возможно даже два. Но, я всё же советовал бы вам…

– Спасибо, до свиданья.

Он ходил в эту сраную клинику два месяца, сдавал всякие анализы, обследовался, пил витамины и лекарства, истратил половину стоимости своей машины и всё это лишь для того, чтобы услышать от этого полупокера, что он обречён? Два месяца, лишних два месяца из оставшегося года, или двух.

Лечение… бля!

Быстрым шагом он двигался по жаркой улице и на ходу обдумывал, как распорядиться своим последним годом жизни. Всё вокруг стало абсолютно не важным, даже расстрел людей в суде, даже смерть Полуоткатова, всё перестало иметь значение. Важным для него остался лишь один этот год. И он проведёт его как надо.

Продать квартиру. Да, продать квартиру и отправиться в кругосветку. По пути высадиться где-нибудь в тропической стране и остаться там нелегалом. К тому времени, когда его попытаются выдворить, он уже умрёт. Он будет жить так, как ни стал бы жить никогда, если бы не рак мозга.

Ему даже стало немного радостно от этой мысли. Он достал из кармана мобильник и позвонил Цыганскому.

– Привет, Исхак, мне нужна твоя помощь. Ну и конечно, ты неплохо на этом заработаешь, надо встретиться…

***

– Рак мозга? – тупо переспросил Цыганский.

Они сидели на летней террасе пустого кафе.

– Да, Исхак, такие дела. Слушай, мне надо быстро продать квартиру. Ты ведь был у меня, помнишь её? Сколько на рынке за неё можно выручить?

Юрист по продажам тут же забыл насчёт рака мозга и преобразовался в опытного дельца.

– Четыре миллиона минимум, – сказал он. – Но это если продавать не спеша. За полгодика, думаю, продам за четыре – четыре двести.

Гендальев покачал головой:

– Долго, дружище, это очень долго. Ты слышал меня? Мне год осталось жить, я хочу продать квартиру в течение недели…

Лицо Цыганского вытянулось:

– В течение недели? А почему не в течение дня? Ты что, Витя, не знаешь, как квартиры продаются? Да одну только сделку зарегистрировать требуется двадцать дней, а прежде чем её регистрировать, нужно сфоткать, покупателя найти. Я понимаю, что ты особо этим не занимался, но элементарное то, каждый юрист должен знать.

Виктор отмахнулся:

– Исхак, ты понимаешь меня. Снизь цену до минимума, но продай. Сколько ты сказал, стоит, четыре миллиона? Продай за три, за два с половиной! Пойми, это моё последнее желание. Я хочу взять деньги и уехать. Я смотрел цены на океанские круизы, то, что мне нужно стоит полтора миллиона. Ещё пятьсот штук с собой на всякие попутные вещи. Всё что сверху, ты заберёшь себе. Продай, а? Продашь?

После этих слов, Цыганский как-то сразу изменился, в глазах появилась плохо скрываемая жадность.

– Виктор, всё равно неделя это слишком скоро. Меньше месяца вряд ли получится, даже если я её за два с половиной продам.

Гендальев упёрся локтями в пластмассовый стол и приблизил лицо к собеседнику:

– Слышь, Исхак, давай так сделаем, я на тебя выпишу полную доверенность. Генеральную, с правом получения денег, полностью. А ты найди мне сейчас бабок, сколько сможешь, а остальное переведёшь в течение месяца, как продашь, а?

Цыганский посмотрел Гендальеву в глаза. Взор его будто покрылся поволокой. Точно маску из прозрачной резины натянул, промелькнуло в голове у Виктора, но он тут же забыл об этом.