Гендер и язык

Феминистская лингвистика характеризовала взаимоотношение полов в коммуникации как взаимоотношение мужского доминирования и женского подчинения [Thorne, Henley 1975; Trömel-Plötz 1984]. Доминирование мужчин в первых работах по феминистской лингвистике определялось как интенционально создаваемое мужчинами в коммуникации. Мужское доминирование проявляется прежде всего в таких феноменах, как, например, частые перебивания, длинные речевые отрезки и высокая степень прямолинейности при требованиях. С точки зрения феминистской лингвистики, обусловленная коммуникацией ситуация может быть описана следующим образом: самооценка мужчины выше, он обладает социальным престижем и властью, женщина же обладает значительно меньшим престижем, властью и имеет заниженную самооценку. Власть мужчины проявляется в определенном речевом поведении, которое можно описать на уровне микрофеноменов. Например, мужчина перебивает женщину, придерживается только ему интересной тематики, употребляет категоричные выражения и заставляет женщину выполнять неблагодарный «труд по поддержанию диалога» (konversationelle ScheiBarbeit) [Fishman 1983] и т. и., т. к. он

в своем речевом поведении сознательно (интенционально) реализует доминирование. Она

научилась в процессе социализации признавать за мужчиной его превосходство, сотрудничать с ним и «не высовываться».

Такие социальные отношения могут быть релевантными для отдельных, но не для всех контекстов [Giinthner, Kotthoff 1991]. Для поддержания иерархии полов не требуется индивидуальная интенциональность. Феминистские исследования дискурса 70-х и начала 80-х гг. не учитывали, например, процессов габитуализации [Berger, Luckmann 1966; Bourdieu 1987; 1990] и институционализации мужского доминирования [Goffman 1977; 1979]. Не обязательно каждый раз интенционально создавать и поддерживать мужское доминирование, т. к. даже в дифференцированных обществах мужественность и женственность входят в привычку и осознаются только частично.

Сторонники «теории двух культур» в рамках изучения коммуникации [Maltz, Borker 1982/1991; Tannen 1991] отказались от принципа интенциональности, обратившись к изучению социализации женщин и мужчин, в процессе которой они усваивают различные речевые практики. При общении женщин и мужчин друг с другом это приводит к недоразумениям и непониманию, которые приравниваются к коммуникативным неудачам, возникающим при межкультурных контактах. Исследователи исходят из того, что девочки и мальчики общаются в однополых группах сверстников, где коммуникация осуществляется по разным правилам. Тем самым формируются различные представления, практики и ожидания для общения в кругу друзей. С точки зрения данного подхода женская «слабость» в разговоре может проявиться вне интенции, если речевое поведение обоих полов соответствует тем моделям, которые они усвоили в процессе социализации. Разница в коммуникативном поведении полов вначале измерялась по шкале от соперничества до сотрудничества; в последние годы шкала видоизменилась, и различия теперь колеблются от приватного до публичного (общественного) [Tannen 1994; Schoenthal 1994; Kotthoff 1996]. В юношеских и мужских группах преобладают, например, модели коммуникативного поведения в соответствии с нормами публичной коммуникации, направленной на конкуренцию, в девичьих группах – в соответствии с нормами приватной коммуникации, ориентированной на установление взаимопонимания [Maltz, Borker 1982/1991; Branner 2001]. Сторонников принципа разграничения мужской и женской культур критикуют за то, что они слишком обобщают различия и не учитывают широту репертуара речевого поведения женщин и мужчин [Giinthner 1992].

Кроме того, исследователи исходят из того, что мужчина демонстрирует свое доминирование в коммуникации всегда сходным образом независимо от контекста общения. Сегодня мы видим, что в западных обществах существует ограниченное число моделей речевого поведения, которые по-разному используются женщинами и мужчинами вне зависимости от контекста [Gal 1989; 1995; Baron, Kotthoff 2002]. Тезис о том, что мужчины систематически чаще перебивают женщин, мы, например, не можем считать убедительным [James, Clarke 1993; Kotthoff 1993]. Также бессмысленно интерпретировать каждое перебивание как признак доминирования [Tannen 1993]. Стиль речевого поведения многообразен. Мы владеем широким арсеналом стилей, которые, однако, по-разному используются в зависимости от ситуации общения, а также формируют ситуацию общения как таковую [Hinnenkamp, Setting 1989; Sandig, Setting 1997].