Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии

Эти вопросы связаны с лежащей в основе проблемой, как респонденты дневников решают, что избрать своей зарегистрированной деятельностью в тот или иной период. Хотя Эндрю Харви (Andrew Harvey) утверждает, что «исходя из своей природы, дневник обеспечивает запись всех видов деятельности в течение определенного периода» (Harvey, 1999, p. 19), другие исследователи использования времени утверждают, что создание таких записей не такое уж и простое дело. Таким образом, Гершуни, чье неприятие заявлений феминисток о времени досуга упоминалось ранее, считает, что длина сложных процессов, указанных людьми в дневниках времени, «отражает их выбор того, что они считают основным из массы их собственных впечатлений», и редактирует «комплексную и многоуровневую реальность, в которой многие вещи происходят одновременно, через простую последовательность отдельных действий». Он резюмирует, что «мы можем достичь этого процесса редактирования; мы знаем, что мы можем "свидетельствовать о дне"» (Gershuny, 2000, pp. 254, 260). Однако «мы» можем быть в состоянии «свидетельствовать о дне» очень различными способами, не все из которых могут быть втянуты в «смирительную рубашку» отчетности дневника. В самом деле, с точки зрения феминистской перспективы, способность респондентов соответствовать ожиданиям исследователей использования времени может рассматриваться как возможность поддерживать требования доминирующей модели мужественности, которая маргинализирует «другие» опыты и способы познания, а не как обоснование метода дневниковых записей.

Гершуни к тому же признает, что на точность результатов исследований могут влиять изменения в социальных нормах, которые, в свою очередь, влияют на то, как деятельность учитывается. Таким образом, он и Салливан предполагают, что тенденция к увеличению времени по уходу за ребенком может частично отражать изменения в отчетности, а не поведении, где ожидается, что родители заинтересованы в деятельности со своим ребенком больше, чем в прошлом, так что если кто-то в 1950‑х годах, возможно, делал запись «пошел на футбол с сыном», сегодня это может выглядеть как «взял сына на футбол»; первая запись может быть классифицирована исследователями как «участие в спортивных соревнованиях», а последняя как «связанная с деятельностью по уходу за детьми «(Sullivan and Gershuny, 2001, p. 342). Так как эти социальные нормы к тому же являются гендерными нормами, мужчины и женщины могут воспринимать и записывать одинаковую деятельность по-разному — другими словами, гендер может быть «сделан» не только через исполнение определенных действий, но также через способы, с помощью которых они запоминаются и интерпретируются. Поскольку доминантные гендерные нормы меняются со временем и между обществами, гендер, который может быть «сделан» участниками исследований использования времени, сам по себе изменчивый, что затрудняет определения его подлинности от записанных отличий в поведении.

Эти проблемы не сводят на нет исследования использования времени, но они предупреждают, что к ним нужно подходить с осторожностью и что их ограничения должны признаваться. Некоторые практические вопросы, вытекающие из этих общих проблем, обсуждаются в оставшейся части этого подраздела.

Практические вопросы

До недавнего времени измерение неоплачиваемой работы было сфокусировано на анализе «основной» или «первоочередной» деятельности. Это не дает никакой возможности учета деятельности, которая делалась одновременно, и в настоящее время широко признается, что такие исследования особенно склонны недооценивать время, потраченное родителями на уход за детьми: к примеру, кто-то может описать свою деятельность как «просмотр телевизора» или «приготовление обеда», даже если там есть маленькие дети в комнате и нет больше других взрослых в доме (Robinson, 1999; Ironmonger, 2004). Даже когда вторичная активность включена, время по уходу за детьми может по-прежнему должным образом не учитываться, так как родители могут готовить обед и общаться с друзьями, а также могут быть ответственны за детей, но могут отметить в дневнике только два вида деятельности; в самом деле, мать, сидящая в доме со свои маленьким ребенком, может рассматривать целый день, посвященный уходу за детьми, в качестве фона своей жизни, а не как «деятельность», достойную записи в дневник. В большинстве исследований также записываются только «активный» уход за детьми, не принимаются во внимание «пассивный» уход, оказываемый взрослым «по звонку», когда он не в состоянии покинуть дом или когда родители спешат домой, потому что ребенок возвращается из школы, а потом готовят ужин, пока он смотрит телевизор. Эти исследования к тому же игнорируют времязатратные задачи, связанные с уходом за детьми, кодируя их отдельно как «уборка», «мытьё» и так далее. Это означает, что они не могут быть надежным путеводителем по «временным затратам» ухода за детьми или их распределения между мужчинами и женщинами.