Генерал без армии

Он со стоном начал подниматься, сел. Ребра пылали, как раскаленная сковорода. Вроде без переломов обошлось, ну и ладно. Глеб сидел на коленях, приходил в себя.

В лесу послышался глухой удар. Затем там кто-то захрипел. С обратной стороны дороги донеслись громкий треск и чей-то крик.

Бердыш торопился спуститься с вышки, проделал половину пути, когда сломалась перекладина под ногами. Он такого не ожидал, но как-то ухитрился вцепиться в лестницу. Обошлось без фатальных последствий, и все же приземление было чувствительным. Боец стонал, выбрался на корточках из груды досок, как-то поднялся, побежал, прихрамывая, держась за поясницу.

Затрясся кустарник на опушке, из него высунулась обеспокоенная физиономия Леньки Пастухова.

Он быстро оценил ситуацию, усмехнулся и сказал:

– Все понятно. Поспешишь – людей насмешишь. С вами все в порядке, товарищ старший лейтенант?

– Да, посижу немного. Все хорошо. Вы занимайтесь.

Ленька усмехнулся и исчез в лесу.

Им удалось застать противника врасплох, из леса не прозвучало ни одного выстрела.

К командиру подбежал Бердыш, стал озадаченно озираться, плюхнулся рядом.

– Отдыхаете, товарищ старший лейтенант? Вы ничего себе не сломали?

– Не обращай внимания, боец. На хрена ты вышку раскурочил?

– Да лестница насквозь прогнила, все трухлявое. – Красноармеец возмущенно запыхтел. – Засада какая-то, а не вышка. Не мог я сидеть и смотреть, как вы тут фашистских холуев избиваете.

– Легче стало? – спросил Шубин. – Все равно сиди и смотри. Да справятся они, не маленькие уже.

За стеной кустарника снова прозвучал сдавленный вскрик. На опушку вывалился белобрысый полицай без оружия и головного убора. Молодое лицо исказилось от страха, кровь текла с головы, он держался за продырявленный бок. Умирать парень не хотел, но время уже настало. Страх уродовал черты его лица. Он убегал, оставляя за собой кровавую дорожку.

Из леса выпрыгнул Никита Костромин, бросился догонять живучего полицая. Он настиг его в три прыжка, схватил за горло и начал наносить удары ножом в грудь, бил остервенело, что-то злобно шипел. Воспаленные глаза разведчика горели дьявольским огнем. Полицай сотрясался, уже прекратил сопротивление, обмяк. Никита выдернул нож, и мертвое тело свалилось ему под ноги.

Боец исподлобья осмотрелся, заметил зрителей, смутился, убрал в чехол нож и проворчал:

– Прошу прощения.

Он схватил полицая за шиворот и поволок в лес, не дожидаясь помощи товарищей.

На дороге кто-то показался. Шубин вздрогнул. Туман стоял перед его глазами. Боль проходила, но как-то рывками, с возвратами. Нет, все в порядке, это был Лева Глинский. Он промчался мимо телеги, с которой хлопал глазами лейтенант Красной армии, ухмыльнулся, обнаружив в кювете мертвых полицаев, побежал дальше.

Парень изрядно запыхался, подскочил к командиру и спросил:

– У вас тихий час, товарищ старший лейтенант?

– Еще один остряк, – пробормотал Бердыш. – Отдыхаем, что такого? Работаем по очереди.

– Ну и ладно, – с усмешкой сказал Глинский. – В общем, все отлично, товарищ старший лейтенант. Этот парень оказался покладистый, поплакал немного перед смертью, но, в общем-то, сам виноват. Нас никто не видел, деревня за холмом.

– Ладно, считай, что получил благодарность, – заявил Шубин встал и выдохнул.

Болело уже терпимо, самого страшного он избежал.

Бердыш тоже не стал симулировать предсмертное состояние, поднялся.

– Эй, бойцы, вы там уснули? – крикнул Шубин.

Разведчики потянулись из леса, рассовывая по подсумкам магазины, изъятые у полицаев. Юрка Малинович набивал карманы сигаретными пачками и улыбался так, словно из магазина вышел после получки. Путь до телеги проделали бегом, время поджимало. В любую минуту могли объявиться нежелательные субъекты.

Пленный лейтенант ворошился в канаве. Он пытался избавиться от соседства мертвого Михалыча, сумел перевалиться через борт, но дальше был бессилен. Руки оставались связанными у него за спиной.

– Спокойно, дружок, свобода уже близко, – сказал Шубин, обнажил устрашающее лезвие ножа, плотоядно оскалился.

Пленник содрогнулся.

Глеб перевернул его на спину, перерезал веревки, стянувшие запястья.

Лейтенант тяжело задышал и прохрипел:

– Я лейтенант Жмаков, меня эти твари…

– Знаю, лейтенант, не продолжай, все на наших глазах происходило. Ты давай пока без речей, помоги, если силы остались. В лес уйдем, там и будем разговаривать.

– Да, конечно. – Лейтенант вскочил, но, видимо, переусердствовал, едва устоял на ногах.

Шубину пришлось схватить его за ворот засаленной гимнастерки.

Работали они оперативно, с огоньком, трупы возницы и Михалыча погрузили в повозку, собрали все, что валялось на дороге. Бердыш и Малинович взяли лошадей под уздцы и поволокли с дороги. Животные не сразу сообразили, что от них хотят. Разведчики проявляли терпение.

Повозка со скрежетом перевалила через водосток, покатила по поляне к лесу. Бойцы подгоняли лошадей, то и дело озирались. В дело пошел кнут, выпавший из омертвевшей руки возницы.

Лошадей красноармейцы загнали в глубь леса. Те недовольно фыркали, вертели головами. Сомкнулся кустарник за повозкой, и люди облегченно вздохнули.