Генерал без армии

– Потерял он свою Агнессу Павловну, – скорбно проговорил Боев. – При себе держал, никуда не отпускал. А неделю тому назад наш отряд в засаду попал, людей разбросало, полицаи из пулеметов как бешеные палили. Мы отстреливались, потом в рукопашную пошли. Андрей Андреевич чуть не первым бежал. Прикрывать его пришлось, он ведь рослый, мишень отличная. Прорвались, в общем, полицаев отбросили, двенадцать человек потеряли. Потом своих по перелескам собирали и не нашли Агнессу Павловну, пропала женщина. Может, и не погибла, просто отстала, до сих пор по лесам блуждает. Власов убивался, просил ее найти, мы искали, но долго не могли этим заниматься, немцы на хвосте висели. Либо Агнессу Павловну искать, либо всю группу погубить. Вот Андрей Андреевич и смирился. Надлом в нем в тот же день произошел, другим он стал, в себя погрузился. А тут еще история с Виноградовым Павлом Семеновичем, начальником штаба армии. Дружили они, семьями знакомство водили. Полковника мы в попутной деревушке оставили с тяжелым ранением, с ним еще майор был, не помню его фамилию. Павел Семенович настаивал. Мол, уходите, не позволю, чтобы из-за меня вся группа пропала. Не тащить же его силком. Оставили, в общем, мы их. Андрей Андреевич своей шинелью друга накрыл. Не проходил через эту деревню, Шубин? Не знаешь, что с Виноградовым?

– Полковник Виноградов скончался от ран, – ответил Глеб. – Майор Шалый покончил с собой.

– Печально, черт возьми. – Боев потупился. – Хорошие люди были.

– Рядовой состав в вашей группе остался, товарищ генерал-майор? Мы видели двоих, надеюсь, это не все?

– Да почти всех ты и видел, – отмахнулся Боев. – Из младшего начальствующего состава с нами лейтенант Жмаков да сержант Сидоренко. Еще красноармеец Панин и ефрейтор Политовский. Все они сейчас службу несут, покой Андрея Андреевича охраняют. Пятнадцать человек нас, Шубин. А еще неделю назад семьдесят было. Слушай, ты действительно знаешь дорогу из котла?

– Дорогу знаю, – сказал Глеб. – Ведь сюда мы как-то пришли, не заблудились. Обратно тем же путем попробуем выйти, через Утиный Брод. Но до него еще добраться надо. Группа теперь большая, а немцев по пути меньше не станет.

– Выйдем. – Генерал заметно приободрился. – Теперь есть за что бороться, хоть какая-то надежда. Спасибо, Шубин, что нашел нас. Удачливый ты, похоже, парень, нам сейчас такие как воздух нужны.

– Товарищ генерал, я могу поговорить с Андреем Андреевичем? – настаивал Глеб. – Время не терпит, нужно составить план и двигаться. Товарищ генерал знает эту местность лучше, чем мы. Сколько недель ваша армия обороняла этот район.

– Хорошо, Шубин, давай попробуем. Тяжеловато в последнее время стало общаться с Андреем Андреевичем.

Сложившаяся ситуация отчасти отдавала абсурдом. Глебу казалось, что эти люди будут плясать от радости оттого, что их помнят, прислали за ними целую группу. Но они реагировали сдержанно, дико устали, измотались, ни во что не верили. Возможно, в чем-то окруженцы были правы. Вероятность погибнуть в присутствии Шубина была так же высока, как и без него. Он не бог, ковров-самолетов и шапок-невидимок не припас, использовать параллельные измерения не научился.

Метрах в пятнадцати по пади оврага был построен на скорую руку шалаш, обложен хвойными ветками. Видимо, Власов уже никуда не спешил, группа встала на долгий привал.

– Андрей Андреевич, вы спите? – глухо спросил Боев.

– Что за шум, Виктор Афанасьевич? – осведомились из шалаша.

– К нам вышла группа полковой разведки Пятьдесят девятой армии. Командует ею старший лейтенант Шубин. Их шестеро. Шубин уверяет, что может вывести нас из окружения.

Несколько секунд командарм переваривал известие.

– Хорошо, я сейчас подойду.

Генералу удалось себя превозмочь. Он возник в свете костра через несколько минут. У огня выросла двухметровая фигура, одетая в шинель без знаков различия. Власов передвигался тяжело, запахивал норовящие разойтись полы.

Все поднялись.

– Оставьте, давайте без церемоний, товарищи. Это выглядит глупо. – У него был севший безжизненный голос.

Проявилось лицо, по которому сновали блики костра. В принципе генерал узнавался. Это был тот самый Власов, обласканный руководством Советского Союза, действительно имевший немалые заслуги перед Родиной.

Но выглядел он плохо. Лицо его стало серым от усталости и потрясений, лоб прорезали глубокие морщины, глаза запали, сильно обрисовались надбровные дуги. Генерал старался не сутулиться, но выходило неудачно.

Он был без головного убора, носил, как и прежде, короткую прическу ежиком. Она была неровной, на висках сквозь волосы поблескивала кожа. Очевидно, женщины стригли его в походных условиях.

Генерал исподлобья уставился на Шубина, подал руку, которая показалась Глебу вялой.