Генерал без армии

Власов поначалу был спокоен, потом опять начал нервничать. Глебу казалось, что иногда он боялся оторваться от земли, вылеживался до последнего, затем бежал, подбрасывая ноги, обливаясь потом.

Справа находились Ярки, и людям приходилось шевелиться. В минуты тишины было слышно, как в деревне гудят моторы, перекликаются фрицы.

Вид с опушки был так себе, слишком много открытых участков. Но деревня отсюда не просматривалась. До леса на востоке было метров четыреста.

Глинский и Малинович убыли на разведку, пропали в складках местности. Отсутствовали они долго, Шубин начал беспокоиться. Нервничал Власов, поглядывал зачем-то на часы. Разведчики вернулись через двадцать минут, какие-то смущенные, с виноватыми лицами. За плечом у Малиновича болтались два немецких карабина. Глинский тащил патронташи с болтающимися ремнями.

– Виноваты, товарищ старший лейтенант, – покаянно пробормотал Лева Глинский. – Полицаи совсем оборзели, в разгар рабочего дня самогонку жрали. Мы случайно столкнулись. Они с дороги на мотоцикле съехали, сидели у пруда, спокойно из бутылочки попивали. Мы бы мимо прошли, ведь не полные кретины, да они нас услышали. В общем, незадача приключилась, товарищ командир. Ни поорать, ни пострелять мы им не дали, прирезали и сбросили вместе с мотоциклом. Все следы подтерли, оттого и задержались. Может, оно и ничего. Если быстро проскочим, то будет нам удача. Эй, народ, разбирайте, не пропадать же добру.

Лейтенант Жмаков подбежал первым, вооружился карабином, застегнул на поясе ремень с патронташем, набитым запасными обоймами. Вторым успел сержант Сидоренко. Проворный малый с выпуклыми глазами и седой прядью, свисающей со лба на казацкий манер. Надулись красноармейцы Панин и Политовский. Им ничего не досталось.

Небо хмурилось, зарядил дождь.

Головной дозор выдвинулся вперед. Группа повалила из леса. Открытый участок было решено преодолеть бегом.

Смотреть на это безобразие было больно. Шубин лежал за деревом, ждал, пока вся компания растворится в дальних буераках. Противник имел отвратительное свойство появляться внезапно.

Штабисты бежали грузно, вразнобой. Возраст у многих подходил к критическому, а их работа не имела ничего общего с физическими нагрузками.

Споткнулся подполковник Игнатов, худой, с редкими волосами. Его подхватили невзрачный член военного совета Кравец и подтянутый начальник разведотдела Василенко, чуть не волоком потащили через проселок.

Бежала, оглядываясь, темноволосая Татьяна Стрельникова, машинально приклеилась к своему начальнику подполковнику Муратову. Женщина запыхалась, уже набегалась за эти недели, жирный пот стекал по осунувшемуся лицу.

Семенила повариха Воронова, непонятно как оказавшаяся в этой компании, надувала щеки.

Генералы безропотно подчинялись приказу старшего лейтенанта. Боев держался прилично и физическую подготовку для своего звания имел неплохую. У Алферьева дела шли неважно, сказывались возраст и истощенность. Он шатался, держался за живот.

«Зря они наелись, – подумал Глеб. – От этого только хуже. Постепенно надо насыщаться после голодухи».

Генерал Власов бежал последним, под ноги не смотрел, часто спотыкался, сделал остановку, чтобы отдышаться, и вразвалку припустил дальше.

Только в этот момент до Шубина и дошло, какой груз он на себя взвалил. Эти люди носили военную форму, но были беспомощны, как дети. По крайней мере большинство из них.

«Они дошли до того состояния, когда человек не понимает, что происходит вокруг, ему безразлично, кто им руководит. Эти люди не выживут, не смогут выйти за кольцо, и задание окажется проваленным! Еще немного, и они начнут отставать, пререкаться, позабудут про необходимость маскировки. Понять их можно, они измотаны в хлам, психика на грани». – Шубин выбросил из головы эти невеселые мысли, скрипнул зубами, выпрыгнул из кустов и побежал догонять колонну.

На этом участке противник отсутствовал. Мобильный пост, ликвидированный разведчиками, был единственным препятствием. Шубин не сомневался в том, что погоня будет, но только после того, как полицаи обнаружат пропажу. Это может произойти через несколько часов.

Группа шла по оврагу. Люди выдохлись, тащились как черепахи. Покрикивать на это сборище старших по званию Шубин все же стеснялся.

Власов снова стал раздражительным, прикрикнул на Марию, путающуюся под ногами. Та отшатнулась, села в грязь. Генерал опомнился, помог поварихе подняться, дико извинялся, ссылался на нервы. Женщина бледно улыбалась, несла какую-то чепуху.

Смотреть на карту Глебу было страшно. Обратный путь состоял из сплошных препятствий. Болота и непроходимые чащи стояли стеной. Дорог было мало, и уповать на них не стоило. В деревнях дислоцировались солдаты и полиция. Через котел немцы перебрасывали на восток свежие части.

Танки шли по проселкам, пустошам и перелескам. При этом танкисты забавлялись, гонялись друг за дружкой. Выстрел из орудия кто-то из них произвел случайно, заигрался. Взрыв прогремел на вершине косогора, хлынула земля, покатились комья глины.