Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919

Под влиянием массированной большевистской пропаганды в казачьей среде наметился раскол: часть станиц уклонялась от участия в гражданской войне, другая часть открыто выступила на стороне большевиков. Позднее, придя на Терек, командование Добровольческой армии было сильно разочаровано местным казачеством, в котором оно рассчитывало найти себе надёжную опору (хотя «в боевом и политическом отношении» их ценили выше, чем кубанцев). «Никакой сплочённости между станицами, да и в самих станицах нет, — отмечалось в сводке разведотделения штаба Главнокомандования ВСЮР в 1919 г. — Никого не слушают, никого не уважают, самолюбивы, сильно заражены большевизмом»[540]. Отмечалось отсутствие у казаков политического самосознания, благодаря чему они легко склонялись на сторону большевиков и борьбу, начатую в середине 1918 г., вели не против советской власти и большевизма в целом, а против отдельных большевистских лидеров.

Драматическая история терского казачества в Гражданской войне ещё ждёт своего вдумчивого исследователя, готового выявить и осмыслить огромный архивный и мемуарный материал по теме. Сейчас же можно с полной уверенностью сказать, что казачество не было готово к восстанию против большевиков и к войне с горцами, что обрекло восстание на неудачу и провал.

Большевистских сил первоначально также было немного. Согласно сообщению военного руководителя вновь образованного Северо-Кавказского военного округа А.Е. Снесарева, «войск имеется: во Владикавказе три батальона (около 1500 человек) с 8 пулемётами, один эскадрон, две полевые батареи, 4 — 48-[лин.] гаубицы; в Георгиевске два батальона (около 1000 человек) с четырьмя пулемётами и одна полевая батарея; в Моздоке полроты пехоты и гаубичная батарея (4 гаубицы); в Пятигорске два батальона пехоты и 6 орудий; в Грозном два батальона (1000 человек) и 6 орудий; летучий железнодорожный отряд — одна рота; один бронированный поезд и ещё один оборудуется. Всего войск около 5000 человек»[541].

По словам А.Г. Шляпникова, «Красная армия создавалась из иногородних, бывших солдат, частично и казаков, но не по-казачьи»[542]. Налёт партизанщины в красных частях был ещё очень силён. По словам прибывших летом 1918 г. комиссаров из центра, «здесь о декретах о всеобщем обучении воинскому искусству и создании Красной армии слышали и знают очень мало»[543]. Дисциплина в частях была ещё слабой — «до 50% в бою разбегаются»[544].

Общая апатия, усталость от войны, раздражение властью, господствовавшие в среде рядового казачества, дополнялись острой политической борьбой в его верхушке. Начало восстания только усилило его.

Упомянутый выше Казачье-Крестьянский съезд, созванный в Моздоке 20 июня 1918 г., утвердил командующим войсками Терской области Генерального штаба полковника Белогорцева, однако практически сразу же, по настоянию Г.Ф. Бичерахова, который «как добрый социалист» опасался усиления военных, на эту должность был избран генерал-майор Э.А. Мистулов[545]. Считалось, что Мистулов чужд политики и будет податлив воле социалистического руководства Совета[546]. Вообще, по наблюдению Д.С. Писаренко, Казачье-Крестьянский совет «постоянно боялся усиления авторитета командующего войсками. Ему мерещился во всём заговор военных и возможность военной диктатуры. В совете открыто говорили, что лучше большевики, чем диктатура генерала»[547]. Уже через пять дней после начала восстания генерал Мистулов был тяжело ранен и его место занял его помощник полковник Н.К. Федюшкин, а начальником штаба стал полковник Белогорцев. С этого момента отношения между Бичераховым и военным командованием значительно ухудшились. С начала восстания ставка командующего находилась в Прохладной, откуда Федюшкин категорически отказывался её переместить в Моздок, «под крыло» Казачье-Крестьянского совета.