Генерал Пиночет и его оловянные солдаты

После наложения президентом вето на закон Гамильтона Фуэнтеальбы вновь вспыхнула острая полемика вокруг законности права вето и компетенции конституционного трибунала. Парламентарии от оппозиции настаивали на том, что по закону трибунал не может вмешиваться в дела, уже решенные конгрессом. Дискуссия развернулась по вопросу о количестве голосов, необходимых для проведения закона в жизнь после наложения на него президентского вето. По мнению Альенде, для этого было необходимо две трети голосов в парламенте. Оппозиция же утверждала, что достаточно простого большинства, то есть половины плюс один голос.

Наиболее радикальных элементов в среде левых сил раздражала такая игра. В марте 1972 года состоялся пленум Социалистической партии, на котором был представлен политический доклад, содержавший критику поведения правительства в его столкновениях с институтами буржуазного государства.

18 марта в своей речи на пленуме в г. Альгарробо Альенде дал ответ на эту критику. «Партия, – говорил президент, – разделяющая ответственность за руководство правительством, не может ограничиваться только заявлениями, что главным в деле разрушения буржуазного государства является взятие пролетариатом политической власти. Это общеизвестно. Она обязательно должна предложить формы, в которых может и должна действовать организованная энергия трудящихся. Предложения эти окажутся невыполнимыми, если не будут сделаны серьезные выводы о том, что представляет собой чилийское государство на современном этапе нашей истории…»

Далее Альенде говорил о том, что власть буржуазии зиждется не только на ее государственных институтах, но и на экономической мощи и на системе социальных отношений, установленных капиталом. «Как можно претендовать на разрушение аппарата общественного управления, если он является инструментом, который надо изменить и поставить на службу трудящимся?» – спрашивал президент. И продолжал: «Не в разрушении, не в насильственном сломе государственного аппарата состоит цель чилийской революции. Путь, который чилийский народ открывал для себя сам борьбой многих поколений, обязывает его использовать в данный момент условия, созданные на протяжении нашей истории, и добиваться замены основанного на капитализме государственного строя другим, который отвечал бы требованиям новой общественной реальности в Чили».

Факт прихода правительства Альенде к власти в результате выборов, проведенных в условиях господствовавшего в Чили государственного порядка, свидетельствовал о том, что этот порядок пока не потерял силы, а только, как он выразился, «разложился и подточен». «Буржуазия сделала в то время все возможное и невозможное для подрыва традиционных основ государственности, которая сама по себе уже не являлась непреодолимым барьером для революционного движения», и, развивая эту идею, президент отметил, что Народное правительство смогло утвердиться в ноябре 1970 года благодаря именно государственному порядку.

Буржуазия решилась на подрыв государственного порядка, окончательно убедившись, что он уже ей не служит. Это произошло 11 сентября 1973 года. Но Альенде в речи 18 марта анализировал лишь специфический момент в истории страны, когда противоречия только еще начинали создавать в стране кризисную ситуацию.

«В ходе столкновений вокруг дела министра Тоа, – заявил Альенде, – буржуазия хотела покончить с политической независимостью Народного правительства перед конгрессом. В столкновениях по вопросам реформы конституции и юридической основы права вето буржуазия проверяла возможность изменения действующей конституции в обход президента. Чему учат нас факты?..»

Далее Альенде ответил на вопрос так: «Политические институты представляют собой механизм, созданный материальной общественной силой. Он связан с этой последней, и от содержания и эволюции социальных сил зависит история и судьба государственных институтов. Эти институты соответствуют социальной силе, давшей им жизнь. И происходящее сейчас на наших глазах – свидетельство того, что сила народа, сила пролетариата, крестьян, средних слоев вытесняет монополистическую и латифундистскую буржуазию с ее командных высот… Теоретически неправильно возводить в абсолют эти институты. За рамками прикрывающей их формы стоит социальная суть, которая движет теми, кто их применяет или использует…»