Генерал Раевский

По приказу фельдмаршала Кутузова отряд направился по южной дороге, выводящей к городу Красный. У села Пронино дозоры обнаружили большой неприятельский отряд и продовольственные склады. В результате нападения и непродолжительной схватки удалось пленить тысячу триста человек, захватить более тысячи лошадей, предназначенных для артиллерийских частей, овладеть складами.

У Красного, в местечке Червонное, отряд Орлова-Денисова и партизаны ночью напали на польский отряд Понятовского, двигавшийся было с утра на Могилёв, и почти весь его разгромили.

2 ноября отряд соединился с авангардом генерала Милорадовича, а наутро следующего дня у города Красный русские войска сумели отрезать от главных сил противника его замыкающую часть. Французы оказались в ловушке: справа находился незамерзающий ещё Днепр, слева — глухие леса. Перед ними на дороге закрепились части генерала Милорадовича с сильной артиллерией.

Первая попытка французов прорвать оборону успехом не увенчалась, а вторую атаку они не успели провести. Отряд Орлова-Денисова, скрытно обойдя неприятельское расположение, обрушился на врага с фланга. Нападение было столь внезапным, что он не сумел оказать организованное сопротивление и бежал. В течение двухдневного сражения казакам удалось захватить более двух тысяч пленных, среди которых оказались генералы Альмерас, Вюрт и Дюфуа. Трофеями стали и одиннадцать орудий, отбитых в результате налёта лихих всадников.

А зима уже вступила в свои права. Недавно тихая, совсем как во Франции, осень сменилась студёной погодой, небо затянули тяжёлые хмурые облака, завьюжило, повалил снег.

Непривычные к такой погоде французы надевали на себя всё, что попадало под руку и могло спасти от холода. Многие лошади от бескормицы пали, и драгуны, уланы, кирасиры, даже лихие гусары брели пешком по заснеженной дороге, кутались в конские попоны, ворованные из крестьянских изб лоскутные одеяла, женские платки и шали, мужичьи тулупы и понёвы. Всё шло в ход.

Французы шли, забыв о воинской дисциплине и правилах, с одной лишь мыслью добраться к вечеру до тёплого ночлега, но деревни на пути были уже разорёнными, а сохранившиеся избы не могли всем дать укрытие, и многим приходилось долгую ночь пребывать у костра, без сна, отдыха и горячей еды.

«Когда же кончится этот ад! Скорей бы граница! Неман! Поскорей бы из этой России!» — такие мысли владели теми, кто полгода назад с бравым видом победителей маршировали на восток, к Москве.

Но страшнее русской зимы были летучие отряды русских, состоявшие в своём большинстве из казачьих частей. Они почти беспрерывно кружили вокруг отступающих, внезапно налетали на французские колонны, сметали их с пути, загоняли в леса, где нередко таились партизаны близлежащих деревень.

После сражения у Красного генерал Раевский занемог. Два дня он крепился, не поддавался болезни, но она всё же одолела его.

— Вам бы отлежаться, — советовали ближайшие помощники Николая Николаевича. — Надобно сообщить светлейшему. Он распорядится…

— Не сметь! — возражал генерал. — Не тот час, чтобы беспокоить Михаила Илларионовича по пустякам. Всё пройдёт.

А потом ему доставили почту, в том числе и от любезного дядюшки, графа Александра Николаевича Самойлова. Привыкший к точности и исполнительности, он в тот же вечер написал ответ. В нём сообщил о ратных делах и, между прочим, прописал о своём недомогании. Наутро он вручил конверт фельдъегерю, приказав не медлить с доставкой.

— Как можно, ваше высокопревосходительство! Доставим без задержки, — отвечал седовласый унтер.

Но болезнь у генерала Раевского не проходила, и, узнав о ней, главнокомандующий распорядился направить к больному армейского доктора Виллие.

— Постарайтесь поставить его на ноги как можно скорей, — потребовал он. — Такой генерал сейчас дороже золота.

Вместе с Виллие поехал и генерал Бороздин. Они застали Николая Николаевича лежащим в жару. Тепла в уцелевшей избе не было, сквозило.

— Свалила, проклятая, — с виноватой улыбкой сказал больной.

На его лице выступил нездоровый румянец, ко лбу колечками липли волосы.

— Чему быть, того не миновать, — успокоил его доктор. — Все под Богом ходим.

Осмотрев больного, он заключил:

— Неделю, а может, полторы придётся полежать под присмотром. Собирайтесь, поедем…

— Куда? А отряд?

— А вот Михаил Иванович его примет, — кивнул доктор на Бороздина. — Так приказал главнокомандующий.

— Ладно, — тяжко вздохнул Николай Николаевич. — Сейчас созову начальство…

— Никаких собраний! Передавайте командование — и дело с концом, — запротестовал доктор.

Появился Мирошников. Он тоже принял сторону Виллие:

— Всё, что надобно будет, я разъясню, а вам нужно скорей избавиться от хвори.

На больного натянули полушубок, валенки, запахнули ещё и бурку. В карету с ним сел Виллие. Сопровождала их охрана из казаков.

Они выбрали путь в объезд главной дороги. Кони шли резво, легко скользили полозья кареты, под ними безумолчно шуршал снег. Не проехали и половину пути, когда ездовой вдруг затормозил. Отворив дверцу, он тревожно сообщил:

— Никак французы! Идут по дороге прямо на нас!