Генерал В. А. Сухомлинов. Военный министр эпохи Великой войны

Бросается в глаза некоторая отстраненность Сухомлинова как военного министра в деле конфликта и выдвижение на первые позиции начальника Генерального штаба – Янушкевича. Свидетель и участник тех событий генерал С.К. Добророльский также отмечает эту тенденцию, характеризуя ее следующим образом: «Сухомлинов отчетливо понимал, что Россия втягивается в непосильную борьбу, и теперь будто хотел, чтобы забыли всего несколько месяцев тому назад по его инициативе написанную крикливую статью в „Биржевых ведомостях"⁵⁹⁶ о нашей готовности… В эти серьезные дни он, казалось, умышленно предоставил дирижерскую палочку начальнику Генерального штаба, который через несколько дней должен был стать начальником штаба Верховного главнокомандующего»⁵⁹⁷.

«Мы готовы»?!

Эта небольшая публикация на четырех небольших газетных столбцах, но с огромным заголовком, сыграла особую роль в отношении к военному министру и к его реформам. Историк отмечает, что ее сверхкритическое прочтение летом 1915 г. оказало значительное влияние на оценки Сухомлинова и усилий его ведомства по подготовке к войне. Можно без преувеличений сказать, что оно заложило многолетнюю традицию, во всяком случае, для отечественной литературы⁵⁹⁸.

27 февраля 1914 г. в «Биржевых ведомостях» по прямому указанию Сухомлинова и, как он утверждал, с санкции царя появилась статья «Россия хочет мира, но готова к войне». Вот ее основное содержание:

«Мы получили из безупречного источника сведения, не оставляющие сомнения, что Россия, по воле своего верховного вождя поднявшая боевую мощь армии, не думает о воине, но готова ко всяким случайностям.

С гордостью мы можем сказать, что для России прошли времена угроз извне. России не страшны никакие окрики.

Россия готова!

Всем известно, что на случай войны наш план носил обыкновенно оборонительный характер. За границей, однако, и теперь знают, что идея обороны отложена и русская армия будет активной.

Не составляет также секрета, что упраздняется целый ряд крепостей, служивших базой по прежним планам войны, но зато существуют оборонительные линии с весьма серьезным фортификационным значением.

Офицерский состав армии значительно возрос и стал однородным по образовательному цензу, весьма поднятому сравнительно с прежним.

Русская полевая артиллерия снабжена прекрасными орудиями, не только не уступающими образцовым французским и немецким орудиям, но во многих отношениях их превосходящими. Осадная артиллерия сорганизована иначе, чем прежде, и имеется при каждой крупной боевой единице. Уроки прошлого не прошли даром. В будущих боях русской артиллерии никогда не придется жаловаться на недостаток снарядов. Артиллерия снабжена и большим комплектом и обеспечена правильно организованным подвозом снарядов.

Техника военного инженерного дела за последнее время сильно развилась, и кто же не знает, что военно-автомобильная часть поставлена в России весьма высоко. Военный телеграф стал достоянием всех родов оружия… В русской армии, как и в большинстве европейских, наибольшее значение придается аэропланам, а не дирижаблям, требующим весьма многого, в особенности в военное время. Тип аэропланов еще окончательно не решен, но кто же не знает о великолепных результатах аппаратов Сикорского, этих воздушных дредноутов русской армии. Русская армия – мы имеем право на это надеяться – явится, если бы обстоятельства к этому привели, не только громадной, но и хорошо обученной, хорошо вооруженной, снабженной всем, что дала новая техника военного дела.

Русская армия, бывшая всегда победоносной, воевавшая обыкновенно на чужой территории, совершенно забудет понятие „оборона“, которое так упорно прививали ей в течение предпоследнего периода нашей государственной жизни.

Русскому общественному мнению важно сознание, что наша родина готова ко всяким случайностям, но готова исключительно во имя желания мира, который провозвестил монарх – великодушный инициатор Гаагской конференции.

Конечно, если какая-нибудь держава питает агрессивные замыслы против России, то наша боевая мощь ей неприятна, ибо никто уже не может теперь питать вожделений о какой бы то ни было части русской земли.

„Si vis pacem, para bellum“. „Если хочешь мира, готовься к войне“. Россия в полном единении со своим верховным вождем хочет мира, но она готова»⁵⁹⁹.

Спрашивается, зачем нужна была эта с виду показная бравада? Ведь кому, как не военному министру было известно о том, что в русской армии все еще не хватает артиллерии, что военно-промышленная база чрезвычайно слаба, что высший командный состав отстает от требований современной войны и т. д. Зачем было вводить в заблуждение не только союзников с противниками, но и собственный военный аппарат?