Генеральша. Love story

Варя ушла наверх в расстроенных чувствах. Тебе-то не приходилось, подумала она, спасать свою жизнь, переплывая реку дерьма, ночуя в лесу и утопая в болоте! То, что она не могла высказать этого вслух, раздражало ее. Ах, бедная женщина, которая продолжает жить в собственном благоустроенном доме и кормит детей за счет иррийской армии! Да еще за ней увивается обаятельный Дайне. Правда, он готов облагодетельствовать любую особу женского пола, находящуюся на расстоянии вытянутой руки. Не то что этот псевдо-муж!

Злая на Надю, на себя и на Вейру, Варя начала новое платье. Конечно, тут же в машинке отказал привод, оборвалась нитка, а потом оказалось, что она ошиблась при кройке. Ирочка пришла к обеду перемазанная глиной с ног до головы и гордо сообщила, что они с хозяйскими детьми играли глиной в снежки. Варя накричала на дочь, в резкой форме заметила Наде об умственной полноценности ее детей, гавкнула в ответ на невинное заигрывание Дайне.

Обед она просидела с трудом. Не дожидаясь десерта, выскочила во двор, под дождь, надеясь, что холодные капли несколько успокоят ее.

Через некоторое время сзади подошел Вейру.

– Ира плачет, – сказал он. – Говорит, что мама ее не любит.

– Это неправда! – с горячностью возразила Варя.

– Какая разница? Главное, что она это чувствует. Не нужно было на нее орать.

– А грязью кидаться – нужно?

– Она еще ребенок. Ты не убедишь ее, что чистая куртка важнее, чем весело проведенное время.

– Почему ты так ее защищаешь? Она ведь не твоя дочь!

– Крикни погромче, – предложил он и ушел в дом, хлопнув дверью.

Ну вот, горько подумала Варя, укоряя себя. Со всеми поцапалась. Даже Вейру обидела – и за что? За то, что он относится к Ирочке с вниманием, которым ее обделила мать? Когда она последний раз играла с ней, читала ей книжку? То она плохо себя чувствовала, то занималась шитьем или своей персоной. А девочка все чаще повторяет за Вейру его любимые словечки, ждет его прихода, чтобы забраться к нему на колени и послушать странные иррийские сказки.

Она решила вернуться, приласкать Ирочку, попросить у Вейру прощения. Но тут хлопнула калитка, и, аккуратно обходя лужи, к крылечку приблизился Асса Минар.

– Приветствую, сэке Барби, – сказал он, отжимая мокрые волосы. – Ужасная погода.

– Кошмарная, – охотно подтвердила Варя. – И настроение паршивое.

– Опять семейные ссоры?

– А, не суйте нос в чужой понос, – огрызнулась она. – Какого черта вы вообще сюда приперлись?

– Ничего себе, гостеприимство, – присвистнул Асса. – Тащишься по дождю, выражаешь сочувствие, а получаешь вот такое!

– Ладно, извините, – смягчилась Варя. – Я с утра не в своей тарелке. Как-то все одно на другое накладывается.

– У меня тоже иногда так бывает, – сказал Асса. – Если день не задался с самого начала – это, как у вас выражаются, труба. Лучше лечь обратно в постель и до вечера не вставать.

Варя рассмеялась.

– Вот скука – валяться целый день в постели!

– Не скажите. Можно спать и видеть приятные сны.

– А чем тогда заниматься ночью?

– Это уж вопрос вкуса…

Дверь внезапно распахнулась, чуть не задев Варин затылок. Она вздрогнула. В выражении лица Вейру Велда ощущалась близкая гроза.

– Займись ребенком! – приказал он стальным, не терпящим возражений тоном.

– Да, милый, – слабо вякнула она и быстро скользнула внутрь.

Сквозь неплотно прикрытую дверь она услышала, как Вейру сказал Асса Минару:

– Еще раз услышу что-нибудь о постели – пристрелю, как землеройку!

Весь остаток дня Варя тише воды, ниже травы сидела в комнате с Ирочкой и учила ее шить одежду для куклы. Вечером, чтобы подлизаться к Вейру, почистила и смазала кремом его сапоги. Когда он собрался в душ, заискивающе предложила:

– Хочешь, потру спину?

Он помедлил, раздумывая, потом кивнул:

– Давай.

Отошел, вздохнула она с облегчением.

Трудясь мочалкой, она попыталась прояснить ситуацию:

– Вейру, Асса не хотел ничего плохого…

– Ясное дело, – хмыкнул Вейру. – Чего ж тут плохого?

– Ты неправильно понял.

– Ну да, я все понимаю неправильно, – проворчал он.

– Не исключено! – в сердцах бросила Варя, осознав тщетность своих оправданий.

– Слушай, у меня тоже бывают дурные дни, – сказал он подчеркнуто ровно. – Но я никогда не хлестал тебя мочалкой по шее.

– Ох, прости, – опомнилась она и вдруг заплакала.

Веду себя, как идиотка, думала Варя, бредя в спальню и спотыкаясь на каждом шагу: слезы в глазах искажали линии пола и стен. Что ни сделаю, все только хуже. Закрутилось колесо…

– Мам, ты чего ревешь? – раздался испуганный голосок.

В коридоре, как маленькое привиденьице, стояла Ирочка.

– Что ты тут делаешь? – с трудом подавив рыдание, спросила Варя.

– Ничего. Я писать ходила. А ты чего? Все же хорошо.

– Да, наверное, хорошо… – она постаралась взять себя в руки. – Посидеть с тобой?

– Иди с папой посиди, – сказала Ирочка.

Варя горько фыркнула.

До комнаты они дошли одновременно с Вейру: хоть он и вышел позже, шаги у него были и быстрее, и шире. Он со всегдашней предупредительностью открыл перед ней дверь, словно и не было никаких размолвок.

– Не плачь, – погладил ее по голове.

– Какой-то кошмар со мной творится, – пожаловалась она сквозь слезы.