Генеральская правда. 1941-1945

...В конце концов Ортенберга с должности сняли. Поговаривали, что всему причиной был крепнувший в верхах антисемитизм. Сдается, однако, что с ним свела счеты все та же партбюрократия. Что позволяет говорить с такой уверенностью? Да хотя бы то, что в интересах дела не будут менять прирожденного газетчика на аппаратчика, до того не имевшего ни малейшего отношения к журналистике (а именно таковым был преемник Давида Иосифовича). Недаром вспоминал Илья Эренбург: коллеги хорошо знали, как не выносил Ортенберга его прямой начальник Щербаков — секретарь ЦК партии, одновременно возглавлявший Главное политуправление.

Независимость, с которой действовал краснозвездовский редактор, не могла не пугать кураторов газеты. Он сам рыл себе яму, как верно заметил один из героев повести Симонова «Мы не увидимся с тобой», говоря о судьбе редактора по имени Матвей, прототипом которого как раз и был генерал Ортенберг: «Когда два года сам делаешь все, чтобы тебя сняли, не надо удивляться, когда это происходит».

Главный редактор «Красной звезды» стал начальником политотдела 38-й армии, прошел с ней долгий боевой путь до Праги. Его боевой, наступательный характер ни в чем не изменился. После новой встречи с Ортенбергом зимой 1944 г. К.М. Симонов вспоминал: «За семь месяцев работы начальником политотдела армии он уже освоился с новым для него кругом обязанностей и успел внести в него хорошо знакомые мне по редакции черты своей беспокойной натуры. Проявлял и к месту, а порой, наверное, и не к месту свою личную храбрость, тормошил подчиненных, неожиданно среди ночи выезжал на передовую — в полки и батальоны — и звонил снизу наверх замполитам дивизий, вызывал их туда, где сам находился.

Некоторые из этих его беспокойных черт, — продолжает писатель, — я замечал в Мехлисе, с которого Ортенберг, как он сам откровенно признавался, старался брать пример в своем поведении на фронте. Однако при внешнем сходстве в некоторых повадках люди они с Мехлисом были в душевном смысле совершенно разные. Один внешне колючий и даже крутой, но, в сущности, добрый, а другой насквозь, до самой глубины души холодно и принципиально беспощадный» [323].

На новом месте службы Давид Иосифович с людьми из родной газеты не порывал. Для Симонова, например, политотдел армии стал даже своего рода корпунктом, настолько часто и помногу (конечно, по меркам фронтовой поры) бывал здесь Константин Михайлович. К своему «главному редактору» в 38-ю армию приезжали Василий Гроссман, Петр Коломейцев, Зигмунд Хирен, Борис Галин: когда по редакционному заданию, а когда и воспользовавшись оказией. Постоянно переписывался Давид Иосифович с Ильей Эренбургом, Николаем Тихоновым. Но сам материалов в «Звездочку» не писал, отлично зная, что их там не ждут.

Отлучение от газетного дела, от «Красной звезды» затянулось аж до 90-х гг. Случайно или нет, но именно тогда, когда указующий партийный перст ушел в прошлое и у руля газеты встало поколение уже детей фронтовиков, Давид Иосифович вернулся в краснозвездовский строй.

Гордился он этим ужасно. Особенно тронула его рубрика, под которой стали публиковаться его материалы: «От нашего главного редактора в годы войны».

—  Обратите внимание, не просто «редактора», а «нашего редактора», — радовался он. — Значит, я не только «бывший», но и «настоящий».

Так оно и было. У восстановившего теплые дружеские и творческие связи с редакцией Давида Иосифовича словно открылось второе дыхание. Рабочий день начинался у него спозаранку и завершался поздней ночью под стук уже известной нам старенькой пишущей машинки.

Как-то благодаря вмешательству «Красной звезды» Давида Иосифовича направили в военный санаторий: в последние годы его стали беспокоить ноги. В редакции он появился через месяц и отзывался о времени своего отсутствия без особого восторга. Чтобы ненароком не обидеть нас, привычно отшутился: от старости, мол, лекарства нет. А в личном разговоре был более откровенен:

— Условия, что говорить, хорошие: и харчи, и лечение. Да ведь скучно, а я от этого еще хуже себя чувствую. Нет, уж — лучше дома. С утра встал, позавтракал — и за работу. О болячках своих забываю.

И впрямь: взрастивший целую литературную роту, Давид Иосифович сам был усердным писателем-мемуаристом. Патриарх отечественной журналистики, он и дни свои, как великий трагик — на сцене, закончил в буквальном смысле за письменным столом.

Очерк 9 «ДЕЛО СТАЛО ПРИНИМАТЬ ХАРАКТЕР ОТКРЫТЫХ СТЫЧЕК»

30 мая 1987 г. в центральных газетах Советского Союза появилось краткое сообщение: «28 мая 1987 г. днем в районе города Кохтла-Ярве воздушное пространство Советского Союза нарушил легкомоторный спортивный самолет, пилотируемый гражданином ФРГ М. Рустом. Полет самолета над территорией СССР не был пресечен, и он совершил посадку в Москве. По данному факту компетентными органами ведется расследование».