Генетическая ошибка

Марина снова улеглась. Ей отчего-то стало легче и спокойней. Ее пальцы еще чувствовали холодное прикосновение Танькиной худой ладошки. Перед глазами стояло бледное лицо с огромными глазами, полными боли, и трясущимися губами. «Вот кто воистину несчастен, а не я, – подумала Марина. – У меня есть Сережка, есть любимая работа, родители, дом. У этой девочки – ничего, кроме страшного греха, который она совершила в минуту отчаяния». Она не заметила, как уснула, свернувшись клубочком под ужасным одеялом.

19

В шесть ее разбудил громкий окрик:

– Подъем.

Она на мгновение открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Реальность показалась ей продолжением сна, ей захотелось немедленно проснуться у себя дома, в уютной и теплой спальне, под боком у Сергея. Однако резкие голоса Любы и Соньки окончательно уверили ее в том, что она не спит.

День тянулся долго и муторно. Делать было абсолютно нечего, кроме как слушать пустую и злобную болтовню сокамерниц. Из нее Марина, однако, узнала много интересного. Например, то, что тщедушная Марь Иванна сидит за наркотики. А также, что за определенную мзду один из конвоиров, Сашок, дает позвонить на пять минут. И много чего еще.

Она написала записку Сергею, в которой подробно перечислила, что ей принести, упомянув и деньги. Назавтра ей передали все, что она просила, кроме денег. Пришлось воспользоваться средствами Марь Иванны, которая великодушно предложила ей в долг. В тот же вечер сговорчивый Сашок принес Марине кнопочный телефон, и она дрожащими руками набрала Сергея.

– Зая! – Тот был вне себя от радости. – Как ты?

– Нормально. Пока все терпимо. Как у вас? Что родители, Нонна Терентьевна?

– Все переживают за тебя. Мы перезваниваемся каждый день. Адвокат твой уже подал документы на апелляцию. Тебя там не обижают?

– Нет. Все спокойно.

– Ты не мерзнешь? Не голодаешь?

– Нет, нет. Сережа, успокойся, меня кормят, и условия сносные. Нужны деньги, чтобы звонить. Узнайте, как их передать.

– Узнаем, зая! Не волнуйся.

– Я скучаю по тебе! – Марина глубоко вздохнула, чтобы не заплакать.

– И я скучаю, родная! Считаю дни до твоего возвращения.

«А ведь это идея», – подумала Марина. Закончив разговор с Сергеем, она начертила на листке бумаги нечто вроде календаря. Ровно 730 дней. Если каждый день зачеркивать одну из цифр, срок будет наглядно уменьшаться. И станет легче…

Нужно не сдаваться, ни в коем случае не превращаться в озлобленное, пустоголовое создание, лениво и покорно принимающее свою участь. Марина стала по утрам делать зарядку, а после завтрака переводила тексты из вузовского учебника, который передал ей Сергей, и читала в подлиннике Диккенса, чем вызывала непонятную и ужасную неприязнь Любы. Соньку через пару дней действительно отправили на этап, и место ее в камере заняла другая заключенная, Серафима. Она была значительно приятнее, чем Сонька, гораздо добрей и спокойней, но имела скверную привычку громко кричать во сне.

Спать стало невозможно, Серафима просыпалась по три раза за ночь, захлебывалась воплями, бормотала какую-то ересь. Марина терпела, стиснув зубы и накрыв голову тощей жесткой подушкой. Апелляция должна была прийти со дня на день. После нее – этап и колония.

Через неделю ее вызвали на свидание с Алексеем Михайловичем. При виде его, сияющего, как медный таз, у Марины с трепетом забилось сердце.

– Поздравляю! Поздравляю! Мариночка, я вас поздравляю!!!

Марина остановилась на месте, не решаясь сделать следующий шаг.

– Неужели… – Она не договорила.

Ноги ее ослабели, и она невольно ухватилась за спинку металлического стула, стоящего на пути к столу, за которым сидел адвокат.

– Срок скостили до года и пяти месяцев! Это победа! Подумайте, пять лишних месяцев! Это же огромная разница.

Марина почувствовала, как на плечи ей свалилась тяжелая глыба разочарования. В мечтах она уже нарисовала себе, как выходит из тяжелых железных ворот, ее встречает Сергей и все, все…

– Вы не рады? – Лягушачьи глаза Алексея Михайловича уставились на нее с удивлением и тревогой.

– Конечно, рада. – Марина сделала шаг и села. – Просто я… я надеялась…

Алексей Михайлович кивнул с пониманием.

– Милая, оправдательный приговор в этом случае из ряда фантастики. И так-то нужно благодарить судьбу. Они провели дополнительную экспертизу, которая показала, что уровень обзора действительно был сильно снижен. Но скорость-то… скорость остается превышенной на 10 км в час. И телефон…

– Да, ясно. – Марина вздохнула, пытаясь овладеть собой.

Значит, все-таки этап. Напрасно в самой глубине души она лелеяла призрачную надежду на то, что ее освободят. Теперь эта надежда умерла. Надо смириться. Переделать календарь на меньшее количество дней и вести его методично и строго.

– Куда меня отправят? – спросила она Алексея Михайловича.

Тот покачал головой.