Гений

«Навис покров угрюмой нощи…» В нём

Всё ожило, к знамению готовясь.

XXIX

Он молодел, меняясь на глазах —

В него врывался свежим ветром гений.

Исчезли равнодушие и страх,

Тревоги, опасения, сомненья.

Он впитывал в себя слова юнца,

Которые могли бы, несомненно,

Смягчить любые жёсткие сердца,

Пронзить собой и мрак ночной, и время,

Пространство необъятное объять

И прошлое, и будущее сблизить,

Великое и светлое принять,

Стать маяком, сияньем новой жизни,

И мыслью зажигать сердца людей,

Вселяя в них уверенность и силу,

Дарить им радость золотых идей,

Желая счастья яркого России.

Встал от стола Державин, чтоб обнять

Того, кто славу Родины продолжит.

Но трудно было юношу догнать,

Познавшего знаменье века тоже.

ЮНОСТЬ

I

Спешила жизнь, как прежде, торопясь

В неведомое будущее, словно

Хотела, чтоб не прерывалась связь

Времён прошедших и идущих, новых.

Зовя надеждой, верой и мечтой,

Сулящих людям золотое счастье,

Наполненная вечной суетой,

Трудом, движением и тайной страстью,

Своим разнообразием маня,

Неповторимостью явлений разных,

Страдая, плача, радуясь, звеня,

Даря то боль душе, то светлый праздник.

Стирая прошлого следы, стремясь

Быть вечно юной, мудрость сохраняя,

Цветами яркими скрывая грязь,

Во тьму, как капли света, дни роняя.

Цветя и торжествуя, а порой

Выплёскивая зло и негодуя,

Спешила жизнь. А юный мой герой

О будущем как будто и не думал.

II

Он, как и раньше, постигал умом

Науки, сущность их воспринимая.

Но с давних пор незримо зрела в нём

Поэзия, всю душу наполняя

Предчувствием неведомых страстей,

Необъяснимой сладостью волнений,

Рождением желаний… Вместе с тем,

Он попадал порой и в плен сомнений.

И иногда охватывала грусть,

И одиночество опять терзало,

Хотя друзей его был тесен круг.

В те дни ему любви недоставало.

Конечно, о любви он много знал

И в тайны все её проник, однако

Реально он её не ощущал,

С ней не смеялся и о ней не плакал.

Но он её готовился найти,

Чтоб оживить в ней сладостные грёзы.

Любовь, с ума готовая свести,

Придёт к нему, рождая счастья слёзы.

III

Взрослели лицеисты. Каждый день

Дарил им свежесть новых впечатлений.

И их уже не услаждала лень.

Прошло их детства золотое время.

Привыкшие когда-то жить в тиши,

В кругу семьи, в отроческие годы,

Иной приют они себе нашли

В лицее – храме всех наук, свободном

От подлости, и лжи, и клеветы,

Неправды, зла, тщеславия слепого,

Чьи истины, что вовсе не просты,

Необходимы в жизни для любого.

И здесь, в лицее, познавая суть

Явлений жизни, видя в том отраду,

Они решили, что продолжат путь

Своей судьбы, служа великой правде.

И Александр вместе с ними был

Весь увлечён науками, и всё же

Поэзией он больше дорожил.

Он чувствовал – жить без неё не сможет.

IV

Уже узнал его и гордый свет,

Литературный, узкий круг России.

Таланта неожиданный расцвет

Для многих был почти необъяснимым,

Одних смущая новизной своей,

Других чаруя, радуя стихами,

Которых вовсе не было живей.

Мир окрылял он яркими словами.

Был лёгок, точен, сжат, изыскан слог

Его стиха, свободный от условий,

В любую душу он проникнуть мог,

Наполненный и счастьем, и любовью.

Неся добро, свободы тайный свет

И прочь гоня ненужные сомненья.

Взрослел, мужал и подрастал поэт,

Пока ещё замеченный не всеми.

Ещё о нём не ведает народ.

Живя под игом рабства, он не знает,

Что и к нему вдруг гений снизойдёт.

До муз ли тем, которых угнетают.

V

Но он страну едва ль представить мог

Без тех людей, чей труд всему основа.

Ведь с детских лет ценил он свой народ

И, относясь к нему с большой любовью,

Задумывался иногда в ночи

О доле злой его, судьбе тревожной.

Он знал, что вовсе не было причин

Держать народ в ярме, что это может

К восстанию когда-то привести

Людей, пока ещё миролюбивых.

Но эти думы были не в чести

В кругу царя, его министров лживых.

А он, поэт, упрямым, дерзким был

И, ненавидя ложь и лицемерье,

Лишь правду, даже горькую, любил.

Единственно ей – гордой, смелой – верил,

Чтоб никогда не смели упрекнуть

Его хоть в малой капли лжи, стараясь

Любовь поэта к людям зачеркнуть.

Но Александр жил не притворяясь.

VI

Ещё пока он юн, и резв, и свеж,

Чист мыслями в своих мечтах незримых

И полон ярких, радостных надежд,

Предчувствием любви неповторимой,

Ещё пока не знает сладких мук,

Встреч и разлук, наполненных свободой.

Ещё пока в обители наук

В кругу друзей дни юные проводит.

И ожидая тайный дар вестей,

Скрывается в своей невзрачной келье —

К нему немало дорогих гостей

В его лицей приходят то и дело.

И среди них писатель Карамзин,

Историком великим ставший позже.

Приходит он, конечно, не один,

Жуковский с ним, и Вяземский с ним тоже,

Василий Львович, дядя, как всегда,

В своих суждениях и в шутках вольный.

В клуб «Арзамас» их он вступил тогда

Под именем «Сверчок» и был доволен.

VII

Веселья, шуток полон был тот клуб.

И чувствуя во всём непринуждённость,

Едва войдя в смешной, весёлый круг,

Постиг поэт души освобождённость.

Здесь можно было юмором блистать,

Смеяться вслух, восторг свой выражая,

И недругов своих критиковать,

Словно в театре их изображая,

Искусно пародировать их речь,

Причуды поведения, манеры.

Клуб «Арзамас» был местом славных встреч.

Здесь юмор свой черпал поэт, наверно.

Здесь, в этом клубе, он в себя вбирал

Смех, шутки, дар божественного слова.