Гений клана

Заданный в пустоту вопрос эхом разнёсся по полупустому помещению, а Элин, тяжело вздохнув, вновь позволил аниме разлиться по телу. За прошедшие с его возвращения из рейда три с половиной недели Эрида в работе над контролируемым слиянием продвинулась довольно далеко, но для развития успеха ей требовалось проверить некоторые моменты на практике, чего самостоятельно змейка сделать не могла ввиду отсутствия физической оболочки. Потому вот уже который день кряду перерождённый, закрываясь в этой комнате на долгие часы, то покрывался чешуёй, то вновь возвращал себе обычный облик.

Такой способ как нельзя лучше подходил для проведения всевозможных тестов, хоть и был несколько обременительным, так как быстрым процесс назвать было нельзя. Но Элин не был бы собой, если бы не попытался подстрелить одной стрелой двух зайцев: пока Эрида занималась наблюдениями, он сам пытался совладать с шестым – а с учётом восприятия анимы и вовсе седьмым – чувством, при высокой степени слияния выходящим на совершенно абсурдный уровень. Элин не мог даже связно мыслить тогда, когда вибрационное восприятие начинало работать в полную силу.

Тогда, на поле боя, его мозг отсёк бессвязный и малопонятный ему поток информации, не позволив анимусу свалиться от информационного шока, но сейчас Элин открывался осознанно, пытаясь приспособить сознание и тело под совершенно иной, чуждый человеку тип восприятия. И для этого требовалось не столько превосходное знание основ, сколько отточенные навыки работы с ними. Известные каждому анимусу истины в руках сведущего человека превращались в прекрасные, по-своему уникальные инструменты.

Токи анимы, пронизывая тело даже самого слабого анимуса, меняли его в соответствии с отпечатком того демонического зверя, к использованию которого он прибегал. И чем сильнее и объёмнее были токи относительно резерва человека, тем дальше заходила его трансформация, имеющая определённый шаблон – внешний вид и строение тела самого демонического зверя.

Но так как превращаться полностью было неудобно и попросту опасно, анимусы прибегали к осознанному контролю, направляя распространяющуюся по телу аниму и как бы блокируя её воздействие там, где это было не нужно. И этим всё не ограничивалось: анимус мог с тем же успехом концентрировать аниму, управляя ею, ускорять и даже перекраивать процесс трансформации.

В глазах малоопытного анимуса процесс выглядел так, словно он открывал и закрывал сотни кранов, позволяя воде-аниме течь и делать свою работу там, где это требовалось. Была рука человека – стала рука волка. Но при таком уровне контроля и речи не было о том, чтобы, скажем, отрастить когти, не обзаведясь при этом шерстью. Элин же, обладая колоссальным опытом, был властен над в сотни раз большим числом аспектов, из которых складывалась непосредственно трансформация. Он мог хоть узоры из чешуи на коже чертить, хоть менять её текстуру: всё это относилось к простым изменениям, так как не затрагивало нервную систему и органы.

Другое дело – мозг. Тот самый, с работой которого у анимуса были проблемы. Он просто физически не мог обрабатывать поток непонятной информации, стекающей к перерождённому со всей округи радиусом в пять-шесть километров. Требовалось или перекроить его, что даже под контролем маэстро в половине случаев выливается в ужасные последствия – всё-таки люди мозгами думали, а контролировать изменения, этот самый мозг пересобирая заново, было едва ли возможно, – или снять с него часть нагрузки. Как? Конечно же, добавив дополнительный орган, отвечающий за структуризацию и перевод образов в понятный человеку формат.

Плавно, шаг за шагом Элин формировал на собственном черепе уникальный орган, призванный конвертировать малопонятную кашу в образы, легко усваиваемые человеком. На бумаге, согласно расчётам, часть функционала должна была раскрыться ещё вчера, но экс-абсолют не торопился испытывать собственную поделку на практике, предпочтя для начала её полностью стабилизировать, добавив обеспечивающие надёжную страховку элементы. Но даже так в моменты, когда слияние достигало своего пика, его череп менял форму, покрываясь сложным узором из костяных наростов, прорывающихся сквозь кожу. Волосяной покров раз за разом удавалось сохранять в целости и сохранности, из-за чего изменения не сильно бросались в глаза, но – лишь пока. Ведь в основе задумки перерожденного лежали уникальные в своём роде рога – концентраторы драконидов, дарующие им ужасающий контроль над анимой.

Подняв в памяти исследования из прошлой жизни и потратив немало времени на расчёты в этой, Элин окончательно уверился в том, что всё, начиная от формы рогов и заканчивая их внутренним устройством, идеально подходило для создаваемого им органа. И отказываться от такого подарка судьбы из-за непритязательного внешнего вида он не собирался – в конце концов, многие анимусы в боевой форме вообще напоминали больше демонов из ада, нежели людей. А тут – всего лишь рога.

«Это точно необходимо доводить до такого? Эхо боли доносится даже до меня, как бы ты ни пытался закрываться».