Гений клана

Первое – как и всякая энергия, анима может влиять на реальность и в чистом, ненаправленном виде. Второе – движение анимы могут задавать также кристаллы души или, что теперь будет куда вернее, сами души демонических зверей, за счёт чего людские тела изменялись как положено, а не превращались во что-то случайное.

Издавна считалось, что все исходные данные трансформации анимусов изначально заложены в подчиняемых ими кристаллах, и зависят они только от того, какому демону этот кристалл принадлежал. Но Элин мало того что обошёлся без ритуала в классическом смысле этого слова, так ещё и кристалл с якобы душой старой Эриды прошёл мимо него. Не нужно быть гением, чтобы понять: структура поглощаемого кристалла движение анимы не задаёт.

Но что тогда с душой? Где она находится изначально и куда уходит? С чем, в конечном итоге, взаимодействуют все анимусы? Во всём этом ещё предстояло разобраться. Неспешно, с чувством, толком и расстановкой. Сейчас же Элина беспокоило то, что выходило из всего вышесказанного. Сама по себе анима никак и никогда не сможет воплотить в реальность что-то, что не задавали техники и что не являлось частью организма демонического зверя.

Перерождённый не мог сказать наверняка, но органы, отвечающие за восприятие вибраций, у змей в общем и старой Эриды в частности отсутствовали как класс. Потому и его попытка создать нечто подобное не могла вот так просто оказаться успешной, однако…

Вот он, костяной шлем, дарующий чудовищное восприятие, незаменимое в бою. Работает без утечек, сбоев и дискомфорта. Требует минимум анимы на поддержание своей функциональности. Всё обстоит так, будто Элин лично работал над ним десять лет кряду, оттачивая и совершенствуя все процессы. Но всё, что он сделал, это немного поработал над фундаментом и направил ход трансформации в нужное русло. И этого было совершеннейшим образом недостаточно для того, чтобы на выходе получить безукоризненно функционирующий орган. Всё равно что кузнецу подготовить металл, пару раз ударить молотом – и получить на выходе трижды закалённый клинок. С обшитой кожей рукоятью, ага.

Тем временем на горизонте показались владения Гавюэров, и перерождённый, тяжело вздохнув, избавился от рогов, оставив лишь незаметное под волосами основание. Оно всё ещё позволяло наблюдать за пространством в радиусе ста метров, но куда менее точно и на порядок тяжелее.

«Не разумнее будет полностью отменить эту часть трансформации?»

«Смотря что считать разумным, Эрида. Я хочу привыкнуть к шуму на фоне, заодно проверив стабильность органа», – ответил Элин на вопрос змейки, после чего спрыгнул на улицу, напугав парочку прохожих и поначалу вызвав недовольство у стражи малого клана. Правда, они быстро распознали в нарушителе спокойствия главу клана Нойр и их благодетеля, без всяких вопросов пропустив перерождённого внутрь.

А после Элину потребовалось всего несколько минут для того, чтобы сориентироваться на чужой земле и прибыть к дому, от которого – экс-абсолют напряжённо повёл носом – прямо-таки несло падалью и гниением.

То, что он поборол у злоупотребляющих запретными методами Кэррионов, цвело и пахло вокруг дома сына Гавюэров. Более того, дом Миктона сам по себе был рассадником заразы, что сразу подтолкнуло мысли перерождённого в верном направлении. Потенциал Мика, развитие его силы, последующие события, ознаменовавшие крах всего того, что ему было дорого, – Элин как никто другой хорошо знал, к чему приводят подобные обстоятельства.

Как-никак именно он, Элин Нойр, наследник без клана, обучался в Авалоне, пестуя свою тёмную, запретную силу. Его гнев, отчаяние и боль взращивали, словно капризный цветок, и в итоге получили монстра, обретшего силу, раздавшего все долги и добившегося независимости.

Это был один из самых коротких путей к огромному личному могуществу, но такой судьбы Элин не пожелал бы даже худшим из своих врагов, не то что друзьям. А Мик, судя по тому, что перерождённый сейчас видел перед собой, был крайне близок к тому, чтобы пасть на тёмную сторону. Или где-то в его доме жил её приверженец, во что Элину верилось слабо.

Трижды громыхнув кулаком по запертой двери, Элин кое-как нащупал самого Мика, который сейчас шёл проверять, кто именно заглянул к нему в гости. Ещё одна проблема частично развёрнутых рогов – неповоротливость процесса поиска одной конкретной цели. Правда, в быту это мешало не слишком сильно, а в бою орган будет задействован на полную катушку.

Так или иначе, но спустя полтора десятка секунд Элин окончательно убедился в том, что кроме сына Гавюэров в доме никого не было, а пиковой концентрации гниль достигала именно в той комнате, где он, похоже, проводил большую часть времени. Если бы Гавюэры знали, чем чревато соседство с гнилью, – а избегающие тёмных практик анимусы об этом были осведомлены крайне поверхностно, – то давно бы уже что-то предприняли, но увы. Всё ещё не улеглась вызванная смертью главы суматоха, да и близость зимы сыграла свою роль: до оступившегося Миктона никому не было дела. Не казнили – и то хлеб, как говорится.

– Я же просил не… Элин?