Гений места, рождающий гениев

Человек, родившийся даже еще в 1940–1950-е годы, жил в доме, который отапливался весело стреляющей, гудящей печкой. Часто он сам носил или помогал носить для нее дрова. От печки шла жаркая волна тепла, дом отапливался этим живым жаром. А растапливать печку было увлекательным занятием. В доме имелось полутемное, немного жуткое место – дровяной подвал, куда и надо было ходить за дровами. Другое непростое место – чердак, где развешивали белье для просушки.

Человек жил в доме, где даже при скверной лампочке в 30 ватт по углам скапливались тени, с неосвещенным коридором, темноватым и часто плохо отапливаемым туалетом. В квартиру поднимались по полутемной же лестнице. В таком доме намного легче было рассказывать и намного страшнее слушать о привидениях и всяких потусторонних вещах, чем в ярко освещенной современной квартире. Тем более, плохо освещался дом «до электричества», где керосиновая лампа бросала красноватый круг света вокруг стола, за которым ужинает семья. Печное отопление было все-таки не таким надежным. Утром по полу полз холодок, спали в теплых ночных рубашках, а утром первым делом топили печь.

Мне в детстве были вполне понятны иллюстрации к «Мойдодыру», где мальчик в ночной рубашке прыгает за свечкой, убегающей в печку. А где теперь свечки и печки? Быт XIX века был понятен из опыта собственной жизни еще в 1950–1960-е годы. Поколения, родившиеся позже, уже не имеют необходимого бытового опыта. Ничего непостижимого в быте недавних предков нет – но приходится уже специально его изучать. Что и составляет этот самый «культурный разрыв».

Во-вторых, мы не всегда представляем себе облик города до технологического и бытового переворота 1960–1970-х. Петербург был городом, который субъективно больше – потому что пешком и даже на извозчике, на конке, двигались по нему куда медленнее, чем в эпоху автобусов и метро. В городе было много людей загадочных профессий – извозчиков, дворников, «золотарей», водовозов. Они часто появлялись по вечерам и ранним утром, а то и приезжали по ночам. Для ребенка из интеллигентной семьи это были «другие», появлявшиеся и исчезавшие по каким-то мало понятным законам, – не в меньшей степени, чем призраки или тролли.

В таинственном городе, окруженном болотами и лесами, были еще полутемные жутковатые подвалы, окруженные набором самых мрачных легенд. В ХХ веке появился целый пласт «ужастиков» про метро, причем петербургские ужастики не страшнее московских, но более реалистичны. У нас не рассказывали ни про крыс-мутантов размером с овчарку, ни про бродящих в подземелье бомжей, превращающихся в чудовищ. Но истории о тайных военных базах и сбежавших из них солдатах, которые с тех пор питаются похищенными офицерами и милиционерами, я слышал лично. И рассказывали их вполне серьезно.

Сейчас мы живем не только в громадной агломерации. Мы не только передвигаемся по агломерации быстрее, чем передвигался прадед и дед по намного меньшему городу. Мы живем в городе светлом, теплом, удобном. Действие и белых ночей начала лета, и «черных дней» ноября-декабря тоже сказывается не так сильно: у нас слишком много источников света. К 1980-м годам начал исчезать, к началу XXI века окончательно исчез город, полутемный на протяжении двух-трех месяцев в году.

III В ПЕТЕРБУРГЕ ЧТО-ТО ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Глава 1. Эрмитаж

Сегодня Эрмитаж – это пять зданий, расположенных вдоль набережной Невы, с центром в Зимнем дворце. Это фондохранилище в Старой Деревне, галерея актуального искусства, филиал музея в Казани, выставочный центр «Эрмитаж-Гуггенхайм» в Лас-Вегасе, выставочный комплекс «Эрмитаж Амстердам» в Амстердаме, «Эрмитажные комнаты» в Сомерсет-Хаусе в Лондоне. Коллекция музея насчитывает около 3 млн произведений искусства и памятников мировой культуры. Это один из крупнейших и самых значительных художественных и культурно-исторических музеев не только России, но и мира. Он входит в число 20 самых посещаемых музеев мира.

Эрмитаж сегодня – это 2,5 тыс. сотрудников, от полотеров до известных во всем мире докторов наук. Эрмитаж – пример информационного урочища, прошедшего полный путь от культурного центра феодального общества до центра современной науки.

Само слово «Эрмитаж» восходит к французскому ermitage – место уединения, келья, приют отшельника, затворничество. Так назвали специальный флигель, где императрица Екатерина II в 1764 году поместила купленное ею собрание картин Иоганна Эрнста Гоцковского – 317 (по другим данным «всего» 225) полотен голландскофламандской школы.

Покупки произведений искусства продолжались. В 1769 году в Дрездене приобрели коллекцию графа Брюля – больше 600 картин. В 1772-м – итальянских, французских, фламандских и голландских мастеров XVI–XVIII века у барона Кроза. В 1779-м – коллекцию живописи британского премьер-министра Уолпола. Античные статуи и бюсты, скульптуры работы Микеланджело купили у английского банкира Лайд-Брауна. В посмертной описи имущества Екатерины 1796 года перечислено 3996 картин.