Гении неба

Спустя всего полчаса Юри в своем прежнем виде притихла за столом. Она пыталась надувать щеки, делая независимый вид: раз она-де подверглась хрономодификации и стала намного младше, чем сорок минут назад, то соответственно и не может отвечать за поступки, совершенные в более позднем возрасте, в своем биологическом будущем. Впрочем, отстаивала она свою «невиновность» вяло, так что когда я пригрозил что-де еще пара таких фортелей, и она останется обживать пригодную для этого планету, как она совсем сникла и мы с Эвой вздохнули с облегчением.

(Много позже мне, конечно, стало известно, что Валькирия сохранила специфические способности Юри. Она не могла поступиться нашей безопасностью. Жаль, что я не знал тогда об этом. С Юри же корабли взяли жуткую клятву, что пока в ее способностях не будет ОСТРОЙ необходимости, о них, то есть о их наличии, никто на дух не догадается.)

Как раз к этому моменту мы все обнаружили, что проголодались. И с похвальным усердием стали подкрепляться. Вообще, надо заметить, что обеденный стол тогда стал для нас не стоько местом для приема пищи, сколько тем, что собирало и объединяло всех таких разных нас. Чем-то вроде клуба. И сегодня в честь укрощения нашего «ежедневного землятресеньица» атмосфера за столом для нас с Эвой стала особенно приятной. Она даже стала улыбаться, мои рефлексы немедленно отреагировали на это и все стало «чудесно». Главным образом оттого, что ее холодок отчуждения стал таять. Я ощутил, что Эва почувствовала себя членом нашей команды. Что она смотрит на меня не совсем и равнодушно. И что мне нравится ее низкий, с хрипотцой, как у джазовых певичек, голос. И ее волосы были постоянного каштанового цвета и не изменяли оттенки каждые пять минут. И даже ее безобразный, бесформенный комбинезон не мог скрыть ее потрясающей фигуры.

Иногда мы кидали тревожные взгляды на пришипившуюся Юри, но она вела себя поразительно тихо, за что лично я был ей очень благодарен.

И самое главное — меня не прослушивали!

Я расслабился, Эва, как я заметил — тоже. И, значит…

Тем временем мы подкрепились. Ощущая приятное тепло и видя через видеоскремблер растущие цифры моей энергетики, я завел благодушные разговоры о том о сем и ни о чем. Драйвер уже подал на стол фруктовый десерт, соки, чай и, конечно, кофе. Эва после двух чаш бразелонского оправилась от былых волнений и смогла поддерживать разговор:

— Капитан, скажите, а где мы сейчас находимся? Или правильнее будет сказать «когда»?

— В любом случае ты не ошиблась. Это тридцать седьмая от факториала вселенная, или по простому, левое время тридцать семь, — подсказал Драйвер, — довольно далеко зашли. Но, по моим и Валькирии расчетам, этот Круг Времен очень велик. Вот, посмотри на голографическую модель Мироздания.

Перед нами высветилась модель, напоминающая нанизанные на плоскость кольца сосисок. Ярко мерцающая звездочка отмечала, как я догадался, наше текущее место.

— Круг, как вы сами можете видеть, очень велик, — прокомментировал Драйвер, — Не знаю точное количество Вечностей, или иначе говоря, Времен в нем, но самым подходящим словом будет «много». Может быть, нам придется обходить его даже не месяц и не два.

— Какой сегодня замечательный день! — сказал я, глядя на Эву.

— Чем это? — не выдержала Юри.

— Не знаю, чем именно, — сказал я, вроде бы отвечая Юри, но глядя на Эву, — Просто так чувствуется. С тобой каждый день — замечательный.

— Не ты ли как-то к случаю говорил, что нет хуже, чем ждать да догонять? — хмуро проговорила Юри, — Ну а мы сейчас этим вот и занимаемся: ждем информацию да догоняем позапрошлый год. И поскольку я не работаю — вся надежа на вас с Драйвером да Валькирией.

— Так-то оно так, но у меня нет инфо… — сказал я. Юри недовольно проворчала:

— ПОКА нет, но кто знает…

— Поскольку вы говорите при мне, — сказала Эва, — То я могу сказать, что ровно ничего не понимаю.

— А, не стоит это понимать, — поморщилась Юри, — Лишние морщины появятся. То есть у тебя их нет, и если появятся…

Чашечка Эвы со стуком опустилась на стол.

— Бессовестная! Немедленно извинись за свое свинство! — повысил я голос.

— Но она смертная! — Юри вскинула на меня глаза и осеклась.

— Но и ты тоже! Извинись немедленно! Я же не попрекаю тебя и Эву этим? И потом, как ты сама изволила подметить, она старше.

Долгую минуту Юри с глухим вызовом во взгляде пыталась надавить на меня (на самом деле — едва сдерживаясь). Я посмотрел на ее мрачно-багровое сейчас лицо и подумал о том, что она еще совершенный ребенок. И что я полюбил ее, как капризную странную младшую сестренку. Избалованную, часто строящую из себя бог весть что, но такую родную, такую близкую, что родственники по крови не годятся в подметки по степени близости.

Положил руку на плечо Эвы, ощутив, как оно при этом вздрогнуло:

— Ну и что же такого злого она тебе сделала? В конце концов, Эва — наша гостья.

Юри опустила глаза к своему бокалу с соком и с трудом выдавила из себя:

— Эва, пожалуйста, прости меня. Я… не подумала, и я… больше не буду.

— Вот в этом я не сомневаюсь, — кивнул я, — Самое большее — еще один раз.