Гении неба

Мне быпо хорошо, как бродяге, нежданно заполучившему Свой Дом. Я был счастлив, а когда счастлив, ум не нужен. Интеллект требуется тогда, когда тебе плохо, а оно, плохо — никогда не оказывалось очень уж далеко… Поэтому столько-то времени спустя голова более — менее разложила по полочкам предыдущие события и начала соображать. Страшноватые поначалу «новые» руки оказались достаточно ловкими для деликатного обращения с микроманипуляторами и другой инженерией.

От работы в тишине юниверскафа ощущалось почти сексуальное удовлетворение — задуманное быстро превращалось в материю. Экран визора превратился в терминал, где по полям изображения высветились символы и цифры, давая подробную картину состояния моей капсулы, пройденных времен и расстояний и многого другого. Завершив превращение визора в приличный терминал, я побездельничал еще немного, а потом задействовал весь свой блок программ, и завалил боковые поверхности аппарата разнообразными приборами.

— Дом без собственного разума холоден, что уж говорить о моей капсуле? — размышлял я вслух, полулежа на любимом месте.

— Хозяин вне закона, и корабельные преданные мозги еще не раз, еще ой как пригодятся. Она должна стать моим миром, моей новой родиной, и новой семьей, дать мне все, в чем я только могу нуждаться… — бормотал я, комбинируя свое барахло для изготовления чего-то вроде автоматической линии по производству комплектующих для следующей, гораздо более сложной линии. Когда детали изготовились, я отправил автоматы в утилизатор и снова стал собирать линию — для производства еще более сложных компонентов. Так в короткое время в капсуле сменилось три поколения автоматов, и однажды, проснувшись и убрав последнее, третье поколение все в тот же утилизатор, я быстро, всего за полчаса, сложил ласкающий глаз простотой прямоугольный, пустотелый корпус. Эта установка, размером метр на метр на два, была самым сложным из мной когда-либо сделанного. Все же до сих пор работа не представляла особых трудностей, теперь же началась «непаханая целина». Конечно, теоретически и дальнейшее не требовало головы Эйнштейна, Торна или какого-нибудь майанского Зирды.

Теоретически, изготовление искусственного интеллекта мне было достаточно ясно.

Беда в том, что я не располагал и одной сотой частью всего, для того необходимого. И мне пришлось «по одежке протягивать ножки». То есть моя установка была хороша, очень хороша для условий, в которых я очутился, вот только никто никогда не создавал интеллект «на коленке».

Даже легендарный майанский исследователь Кассам Счастливый, которому удавались невероятные вещи, не пытался реанимировать личность своих космоскафов, когда они «клинили» от его поведения во Вселенной и выезжал на ручном пилотаже, напрямую подключая свою нервную систему к терминалам корабля.

Говоря по-земному, я должен был при помощи топора и рубанка изготовить компьютер. И не имитацию, а настоящий, причем лучший в мире. Конечно, сравнение чересчур грубое, но дает представление о сложности задачи, которую я поставил себе за номером «Раз».

Предчувствуя грядущие нервотрепки, я, смонтировав установку, названную мной без затей комбайном, провалялся еще пару дней, стараясь оттянуть не работу, но неизбежное при встрече с новым понимание собственной серости. Мой главный недостаток в том, что любая неудача кажется концом света, а удачи остовляют равнодушным, не принося обычного для людей подъема… Поэтому-то, заранее переживая нескладуху, я и тянул резину. Вот только без музыки и книг меня надолго не хватило, и подталкиваемый сразу с двух сторон — необходимостью вместе со скукой, я, ворча, принялся за работу…

Вообще мне невероятно повезло. И в том, что все получилось — тоже. Но это случилось не сразу, и долго в шуршании капсулы с завидной размеренностью раздавались деловое бормотание, затем проклятия и пинки, сопровождаемые жалобным дребезжанием комбайна, бульканье бутылки и мои немузыкальные арии.

Три Вечности я работал и думал.