Гении неба

…День проходил за днем по жесткому распорядку, и я постепенно привык к спартанской жизни, где единственными событиями было съесть завтрак да прослушать несколько длиннющих лекций. Научился извлекать удовольствие от усвоения чертовски непростого, но захватывающего набора фактов, логических посылок, выстраивающихся из первоначальной мешанины в стройную систему выводов. Я постоянно находился в восхищении Знанием, которым нас всех посменно накачивали несколько талантливых преподавателей, и тем, что несмотря на свою огромность, оно так легко и просто умещается в голове. Иногда я вспоминал свое далекое, в прошлой Вечности, терранское школьное житье, и не мог сдержать язвительной усмешки, как по поводу самого материала, так и по поводу метода обучения. Майанскими методами, о которых я начал узнавать подробнее, при помощи четкого представления о работе человеческого сознания, можно было бы втиснуть объем информации терранской десятилетней школы менее чем за год. Причем, не просто запихать в голову мальчишке или девчонке эту информацию, но научить с ней самостоятельно работать и, главное, научить любить учиться. Ведь учеба превращалась в захватывающую игру с природой и ее законами, игру со знанием. Разве только дисциплина о строении Вселенной не вызвала у меня симпатии. Она уж слишком забиралась в заоблачные выси. Зато остальные, конкретные хоть и не по земному, но чисто прикладного характера материалы вызывали непрерывный зуд в кончиках пальцев, уж слишком просто становилось делать приборчики, за которые на родной планете любая из сверхдержав отвалила бы полцарства. Но практических занятий не проводилось. На мое нытье Харфа отрубил «еще наконструируютесь до блевотины». Может, оно и так, но хотелось то вот сейчас… Однако после лекций мы могли лишь наскоро проглотить пищу, и немедленно сверлящий череп сигнал таймера, и забытье, и снова точно такой же день, как прошедший. Еще один. И еще. Менялись только темы лекций. Казалось, им нет конца, но преподаватели все чаще стали поговаривать про дикую свирепость экзаменаторов, затем в потном вале нервозности промчалась сессия, и нас распустили на крохотные недельные каникулы. Стоит ли говорить, что эти семь дней на Террис промелькнули яркой вспышкой падучей звезды, и я снова открыл глаза от таймера в психосейфе.

— Окреп, загорел, — сказал Дэвид, — На море был? Я тоже. На Гавайях. А ты где, в Ялте?

— No, Sir. Я отдыхал на исторических водах The Grate Nekrasavka — river, — подмигнул я, — Ты, temnota americanskaya, небось только свои мелкие Потомаки и знаешь?

Дэв заморгал, затем прищурился, уловив какой-то подвох:

— А! Так у вас в Совдепии не только академиков, острова и города секретят, но даже и великие реки? И как же их прячут от наших спутников? Не слышал я про такую великую реку.

— Честно говоря, я тоже не слышал, — ухмыльнулся я, — Но такова историческая правда. Разве река, где отдыхаю Сам Я, может быть не великой?! Просто о ней еще не сложили сказок и песен не спели, не написали и поэм. Увы, это непременно произойдет, хотя я так застенчив и не люблю разных там репортеров. Мужайтесь, Высокочтимый Сэр, самое ужасное у нас еще впереди. Только это и радует при перспективе Всенародной Известности. Ведь терран в Академии только двое, и когда-то мы вернемся домой.

— Ну, мы давно выяснили, что в хвастовстве из нас двоих ты сильнейший, — рассмеялся Дэв, — Все вы там жулики, коммунисты и очковтиратели — показушники.

На самом деле никаких каникул, кроме энного количества гипносна нам не полагалось. Гипносна, во время которого внушали не столько про гавайский и некрасовский отдых, сколько программировали Основные Схемы Реакций, превращая нас из не очень разумных существ со свободной волей в безукоризненно действующие машины. Возводя мощные психотехнические барьеры, кодируя ситуации и наши ответные действия, меняя нас так, как не изменили бы годы обычной терранской муштры и даже такого эффективного майанского обучения. Превращая нас из людей в галаксменов, то есть в сложный, деликатного состава сплав варварства с цивилизацией. В эдаких боевых слонов. Только, конечно, совсем не в военной, а в разведывательной разновидности. На слух мы запоминали не очень-то содержательный ликбез, выводящий нас на уровень средненького жителя средненького по развитию мира. Но после сигнала таймера, под сон — генератором вводилась совершенно другая информация. Куда более практическая и нужная в нас Интергалу: экономическая, экологическая, психологическая и прочие виды войн, другие подобные предметы, от заурядного рукопашного боя до опознания существ, прошедших зомбирование или иные трансформации личности, до определения состава ядов на глаз, до тонкого искусства скрывать свои мысли от телепатов так, чтобы они не смогли заподозрить, что их водят за нос. А в конце обучения, возможно, стерпи бы память о родном мире, подменив хорошо проработанной фальшивкой — и вперед, волки космоса!