Гении разведки

Наш совершенно закрытый отдел возглавлял известный в прошлом австрийский спортивный организатор Георг Миллер, с 1927-го перешедший на нелегальную работу в советскую разведку. Вот Георгий Георгиевич и наставлял молодых учеников — меня и Вилли Фишера, тоже способного рисовальщика.

— И вы изготовляли надежные, не хочу писать фальшивые, документы для разведки и Коминтерна.

— Да. Но не только.

— Говорят, что однажды изготовленные вами документы одного нашего арестованного нелегала послали на экспертизу. И после детальнейшего изучения дали ответ: эти документы никогда не выдавались, но являются подлинными.

— И я такое слышал. Такой ответ и прямо в рамочку над столом вместо почетного диплома.

— Вы успели и в разведке, и в творчестве. За серию портретов разведчиков 23 декабря 1987 года вам присвоили звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации». И, воспользовавшись своим служебным положением, нарисовали отличные, по-моему, портреты многих разведчиков. Насчет служебного положения шучу, хотя доля истины здесь имеется.

— Рисовал не только коллег по профессии, но и природу, и людей, которых ценю за то, что они сделали для России. Кроме выдающихся разведчиков-нелегалов в этой книге портреты Георгия Жукова, Льва Толстого, Александра Пушкина, Че Гевары, Святослава Федорова. А космонавт Юрий Батурин, с которым поддерживаю дружеские отношения, взял с собой на международную космическую станцию «моего» Абеля. И он висел на так называемом месте космонавта. Позже в космосе побывали еще три мои работы — портреты Пушкина, Гагарина, Высоцкого.

— Павел Георгиевич, а как удавалось так много рисовать? Вы ведь на своих картинах запечатлели всю советскую внешнюю разведку. По-моему, отличные получились портреты. Особенно Абеля.

— За Абеля — спасибо. Рисовал много, потому что мне это по душе. И сейчас работаю, стараюсь, пишу картины и книги, несмотря на некоторые сложности, которые с годами нарастают. Сохраняю контакты со старыми друзьями. Иногда встречаюсь с молодежью. Но все больше времени провожу на телефоне. Да нет, шучу. Вот открылась вторая за этот 2008 год моя персональная выставка. Так что чувства оптимизма не теряю.

— В моей филателистической коллекции есть блок нарисованных вами марок с портретами нелегалов.

— Да, по моей инициативе впервые в СССР были выпущены почтовые марки героев-разведчиков. Мне долго отказывали: зачем мы будем их светить? А я терпеливо объяснял: чтобы знали героев. Горжусь, что тогда убедил, настоял.

— Вы мне как-то рассказывали таинственную историю с исчезновением портрета Че Гевары.

— История поразительная. В конце 1980-х по просьбе устроителей представил я портрет Че на большую выставку в Центральный дом Советской армии. И в первый же день он пропал. Смотрительница клялась, что отлучилась всего на пять минут. Потом организаторы выставки передо мной извинялись. Говорили, что это, возможно, кубинские студенты: после некоторого периода охлаждения в отношениях они восприняли факт появления Че в Москве с большим пафосом.

— Ваши хорошо нарисованные герои популярны в народе. Поклонники Че таким образом оценили и ваше мастерство.

— Но не менее таинственным образом исчез и еще один вариант портрета Че Гевары. Я его подарил нашему сотруднику, который в свое время работал на Кубе. А он уже в Москве пригласил к себе домой кубинского знакомого. Если коротко, то после их визита мой сослуживец этого портрета больше не видел.

— Можете утешить себя тем, что ваши хорошо нарисованные герои популярны в народе, а последователи Че Гевары по достоинству оценили ваше мастерство. Павел Георгиевич, вам за 90, а вашей памяти — только позавидовать.

— Мне не за 90. Скоро 95. Такая у меня профессия. Какая же разведка без хорошей памяти.

P.S. Мы познакомились в 1994 году, когда Павел Георгиевич Громушкин весь в орденах пришел ко мне в редакцию с необычной просьбой. Он собрал все самые достойные рисунки и картины своего друга Абеля — Фишера для книги. Написал душевное предисловие. Только денег на издание собрать никак не удавалось: в те годы и Абель оставался для некоторых героем под вопросом — подумаешь, советский нелегал. Наступил всеобщий мир, а вы, Павел Георгиевич, о разведке.

И уже немолодой человек собирал подписи знаменитых разведчиков, писателей, известных журналистов под письмом с просьбой к большому руководителю: издайте альбом, он станет хорошей памятью Абелю. Я счел за честь подписать такое послание. Потом и звонил кому-то — бесполезно.

Однако полковник Громушкин не привык отступать. Бился за память товарища. И альбом увидел свет.

Последняя встреча — в Доме журналиста на открытии выставки его картин — в мае 2008 года. Кто знал, что и дни его, и выставка — последние, а до девяносто пяти он не доживет.

Петля Примакова Евгений Примаков

Кажется странным, однако вопрос постоянно возникает: был ли разведчиком Евгений Максимович Примаков? Но разве может быть не разведчиком человек, больше четырех лет руководивший отечественной внешней разведкой?