Гении разведки

Бланту удавалось добывать сведения и о структуре, и о кадровом составе британских спецслужб. Документы, в которых указывались подлинные, а не только оперативные имена сотрудников и агентов, шли от него потоком.

В подкрепление своих слов приведу малоизвестный эпизод из послужного списка Энтони Бланта. Вспомним, что в 1937 году Вальтер Кривицкий стал первым перебежчиком из высшего состава советской военной разведки. В 1939 году, находясь в Великобритании, он абсолютно добровольно выдал англичанам работающих там сотрудников НКВД и ГРУ, а также назвал несколько имен их ценнейших агентов. После этого был арестован капитан Джон Кинг из дешифровальной службы. Приговоренный к десяти годам заключения, Кинг был досрочно освобожден из тюрьмы по двум причинам. Во-первых, за безупречное поведение; во-вторых, в связи с началом войны.

Но это было только начало. В показаниях Кривицкого фигурировал и некий талантливый молодой британский журналист, освещавший события гражданской войны в Испании. Он, утверждал Кривицкий, был связан с советской разведкой. К счастью, контрразведка не смогла догадаться, что речь шла о Филби.

Мало того, Кривицкий уверял, будто на территории Англии и Британского Содружества действует широко разветвленная сеть советской агентуры из 61 человека. Трое из них проникли в Форин Оффис, еще трое — в спецслужбы. Для членов «Кембриджской пятерки» признания Кривицкого представляли несомненную угрозу. Все протоколы допросов предателя Блант передал в Москву. Спасли ли тогда полученные от «Тони» документы его и друзей от разоблачения? Что было предпринято советской разведкой для того, чтобы «пятерка» продолжала работать?

По крайней мере точно известно, что никаких уточнений о работе Филби и его друзей Кривицкий больше дать не смог. 9 февраля 1941 года он был найден с простреленной головой в отеле «Бельвю» на Капитолийском холме Вашингтона.

Стоит отметить и еще одну особенность работы родственника короля. Он стремился снабжать резидентуру сугубо документальными материалами, которые и составляли 90 процентов его донесений. Работа «Тони» оценивалась высоко. Ему объявлялись благодарности, о которых Бланту сообщали связники. Он воспринимал их с достойной радостью.

Как я уже писал, к концу войны советское правительство установило всей «пятерке» пожизненную пенсию. Теперь уже можно сказать, что для каждого она была «персональной», согласно заслугам. Для Бланта — 1200 фунтов в год, немного больше по сравнению с Кернкроссом. Но каждый из пятерых отказался. Блант под предлогом того, что совсем не нуждается в деньгах. И хотя ему было предложено обращаться к связнику в случае возникновения любых материальных осложнений, Блант этим предложением никогда, даже в труднейшие моменты своей жизни, не воспользовался. Работали только за идею.

Война близилась к завершению. Видный искусствовед Блант получил лестное предложение стать Хранителем королевских картинных галерей. Мы, далекие от британских реалий, часто задаемся вопросом: а что это такое? Пост был учрежден еще в первой четверти XVII века. Хранитель всегда знал наперечет картины, находящиеся в королевских галереях, должен был в нужный момент рассказать монарху о создавших их живописцах, а также при необходимости рекомендовать Его (или Ее) Величеству новые полотна для покупки.

Бланту исполнилось тогда всего тридцать шесть. Ясно было, что его работа в контрразведке заканчивалась, о чем «Тони», или тогда уже «Джонсон» или «Ян», уведомил советских друзей. В Москве решили никогда и ни под какими предлогами не обременять его заданиями, имевшими хоть малейшее отношение к королевской семье.

Блант ушел из контрразведки в ноябре 1945 года. Однако еще некоторое время МИ-5 привлекала своего способнейшего сотрудника к выполнению отдельных заданий.

Почему Блант сумел принести огромную пользу двум спецслужбам? Во-первых, он был тонким аналитиком. Во-вторых, умел располагать к себе людей, привлекая к себе вышколенным аристократизмом. В-третьих, его работоспособность, даже выносливость были феноменальны. В-четвертых, он смотрел на разведку не только зашоренным взглядом профессионала, а взором художника, которому при пристальном рассмотрении окружающего всегда открывается нечто большее, чем простому смертному. В-пятых, помогали чисто математические способности. И, в-шестых, — знание иностранных языков, которым не могло похвастаться большинство его коллег из британских спецслужб.

Человек с подобными способностями, бесспорно, имел право на нечто большее, чем даже высокое звание майора контрразведки. Останься он в Секретной службе и после окончания Второй мировой войны, это бы поставило точку в блестящей, что было понятно всем, карьере искусствоведа. А может, и вызвало бы подозрения?