Гении разведки

Есть и другая версия. Брат царствующего монарха отрекся от престола, как он объяснил, во имя любви к замужней американке. Это и правда, но, возможно, в определенной степени, далеко не вся. Есть некоторые основания предполагать, что секретные командировки Хранителя королевских галерей связаны совсем с иным. Офицер МИ-5 Блант по всей Европе искал и находил письма брата Георга VI, в которых тот высказывал симпатии Гитлеру и его приближенным. Послания усилиями Бланта возвращались в Лондон. А еще в конце войны он будто бы вывез из замка Фридрихсхоф в Гессене документы, включающие переписку герцога Виндзорского с Гитлером. Сейчас они хранятся в недоступных королевских архивах. Достоверно известно лишь то, что среди добытых Блантом документов были архивы императрицы Виктории, дочери королевы Виктории и матери Вильгельма II. А вот по поводу корреспонденции бывшего короля нет никаких определенных данных. Но заговори кто-то, допустим, тот же сэр Энтони, об этих «мелких» и удачно выполненных им поручениях правителя, скандал бы разгорелся вселенский.

Так что Блант — на тот момент — оказался прав. Дело спустили на тормозах. После этих событий связь советской разведки с ним была полностью прекращена. И лишь в 1964-м родственник королевы снова попал под подозрение.

Чтобы вникнуть в сложнейшие перипетии дела Бланта, придется снова вернуться в уже далекий 1937-й, когда он попытался привлечь к работе на СССР студента Кембриджа, американца Майкла Уитни Стрэйта. Тот на волне антифашистских настроений вступил в компартию. Сын богача был всерьез увлечен идеями всемирного равенства и братства. Подружился с Блантом и другими членами «Кембриджской пятерки».

Энтони решил рискнуть. Не спрашивая согласия резидента, предложил Майклу перейти от теории к практике. Объяснил, в чем конкретно тот может быть полезен. И Стрэйт, как и рекомендовал Блант, отошел от компартии, вернулся в США, погрузился в экономику, чтобы в нужный момент помочь Советам.

Но когда еще до войны такой момент наступил, Стрэйт заколебался. Работая в Госдепартаменте, он в принципе мог бы превратиться в бесценного источника информации. Только Стрэйт к этому не стремился. Да и человек, явившийся к нему от Бланта, не вызывал симпатии. Не сошлись они характерами. Все же несколько малозначительных услуг советской разведке в конце 1930-х сын миллионера оказал. Впоследствии выяснилось, что контакт с ним пытался поддерживать нелегал из НКВД.

Советско-финская война перевернула мировоззрение сына банкира. Майкл Стрэйт осуждал СССР и свел общение с неизвестным ему человеком из советских органов до минимума. В то же время он довольно успешно продвигался вверх по служебной лестнице. В Госдепе его ценили как одного из спичрайтеров президента Рузвельта. Стрэйт скрепя сердце все-таки изредка, но встречался с посланцем Москвы, а потом прервал всякое общение. Перед этим поклялся: о контактах с Блантом в Англии и с незнакомцем из НКВД в США никогда и никто не узнает. Развод был оформлен мирно.

Есть вероятность, что связь Стрэйта с разведкой так бы и не выплыла наружу, если бы не трусость неудавшегося агента. Когда администрация Джона Кеннеди предложила литератору Стрэйту войти в президентский совет по делам искусств (всего лишь!), тот перепугался. Ведь перед этим намекнули о предстоящей проверке его досье в ФБР. И в 1964-м сломя голову так и не состоявшийся член президентского совета бросился к своему знакомому — помощнику президента США Артуру Шлессинджеру. Рассказал ему о членстве в компартии, коротком сотрудничестве с НКВД. А заодно и о знакомстве с Энтони Блантом и уже находившимся долгие годы в СССР Гаем Берджессом.

Американцы поделились информацией с английскими коллегами. Блант вновь попал в тяжелое положение. Спасало то, что британским властям не хотелось поднимать шум. Боялись скандала: родственник королевы мог, если бы его вынудили, заговорить, невольно раздуть такой пожарище, в котором бы сгорели многие сильные, самые сильные персоны британского истеблишмента.

Блант моментально понял это и пошел на сотрудничество со следствием. В ответ на судебный иммунитет он назвал несколько имен своих помощников. Все они к тому времени либо уже ушли из жизни, либо перебрались, как Берджесс, в Советский Союз и другие страны. Он сознался, что передавал русским некоторые военные секреты, но лишь связанные с совместной борьбой двух государств-союзников против нацистской Германии. В основном это были расшифрованные сообщения из немецкого Генштаба, которые по всей логике советско-британского сотрудничества должны были бы пересылаться в Москву и без его помощи.

Есть и иная версия признаний Бланта. Он по-прежнему любил Гая Берджесса. И будь тот жив, из него бы не вырвали ни слова. Однако, узнав в 1963-м о смерти друга в Москве, облегчил душу.