Гении разведки

И в 1947 году Энтони Блант стал заместителем руководителя института Куртольда, занимающегося живописью и искусствоведением, а затем директором этого авторитетного заведения. Ему был пожалован рыцарский титул. Он читал лекции в Оксфорде и Кембридже. В 1963 году крупнейший специалист в области живописи Энтони Блант, получивший мировое признание, отправился в США в качестве приглашенного профессора. Впрочем, и там, за океаном, он не скрывал, что не приемлет нынешнее американское искусство. Доказывал в дискуссиях со студентами Пенсильванского университета, что оно сиюминутно и недолговечно. Не верил в современную живопись, считая ее взросшей на деньгах и рекламе. Из художников ХХ века по-настоящему ценил, пожалуй, лишь одного Пикассо.

Подчеркну, что после войны его работа в советской разведке продолжалась. Связи с руководителями СИС только укрепились. Блант вращался в высоких кругах. Его донесения носили теперь не столько оперативный, сколько политический, стратегический характер. Так, в самом начале 1950-х он сумел пролить свет на цели и задачи недавно образованного блока НАТО.

Помогал он резидентуре и поддерживать связь со своим другом Берджессом. Изредка, когда Гай не мог явиться на встречу со связником сам, он просил об этом Бланта. Кроме того, Энтони сохранил прекрасные контакты на своем прежнем поприще. Случалось ему и предупреждать советских друзей о намеченных МИ-5 вербовках сотрудников советского посольства, и узнавать имена засекреченных агентов контрразведки. Каждая конспиративная встреча со связником была чрезвычайно рискованной. За Хранителем королевских галерей могли следить, как и за выходившим на встречу с ним связником. Но Блант, в отличие от тех же Кернкросса или Берджесса, обладал железной выдержкой. И если что-то, по его мнению, представляло угрозу, он уклонялся от контакта. Строго соблюдая условия связи, появлялся в нужном месте и в точно обусловленный час.

Надо ли говорить, что положение Бланта осложнилось в 1951 году после исчезновения двух членов «пятерки» Гая Берджесса и Дональда Маклейна. Блант, остававшийся все эти годы близким другом Берджесса и имевший ключи от его лондонской квартиры, успел проникнуть туда еще до прихода контрразведчиков и частично сжечь, частично вынести некоторые компрометирующие Гая материалы, в том числе и телеграмму от Кима Филби из Вашингтона следующего недвусмысленного содержания: «Здесь становится жарко». Времени было в обрез, Блант торопился, и кое-какие бумаги все же попали в руки английских следователей. А у Бланта еще хватило хладнокровия отдать контрразведке ключи от жилища «пропавшего» друга.

Но никак нельзя было скрыть секрет Полишинеля. Связь Бланта с Берджессом длилась долгие годы. Начались беседы в контрразведке, затеяли расследование.

Как вспоминает связник Бланта Юрий Модин, он не без труда встретился со своим подопечным и предложил ему последовать примеру Маклейна и Берджесса: бежать в Советский Союз. Блант ответил категорическим отказом: в СССР он жить бы не смог. Успокоил связника, заверив, что прямых улик против него практически нет, а как вести себя на допросах, он знает и потому выдержит. На предложение взять на всякий случай деньги ответил твердым и, как всегда, решительным отказом.

Блант твердо верил: никто в Британии не пойдет на то, чтобы посадить в тюрьму человека, во всех отношениях близкого к семье унаследовавшей престол королеве Елизавете. О его дружбе со скончавшимся королем было всем известно. Но лишь немногие хорошо осведомленные знали и о том, что в конце войны именно сотрудник контрразведки Энтони Блант выполнял некие конфиденциальные поручения Георга VI в европейских странах. Что это было, полагаю, так и останется вечной тайной. Поговаривали, будто поездки Бланта в ряд стран Европы связаны с розыском или возвращением некоторых полотен. Похищенные фашистами, они, возможно, попали стараниями сугубо неофициального королевского посланника в нужные руки. И какой бы поднялся шум, если бы Блант на суде поведал и об этом, и о роли МИ-5.