Гении разведки

Только ехать нелегалом в Штаты Жоржу выпало раньше, чем Вилли. Военная разведка торопилась. Его вызвали и предложили. Согласие Жоржа Коваля получили быстро. Обучение разведывательным, чтобы не сказать шпионским премудростям шло в таком же резвом темпе.

Жоржу предстояло заменить впавшего в недоверие сотрудника Разведупра РККА, отозванного из-за океана. Но потом, и это настоящее чудо, нелегал сумел с помощью сослуживцев оправдаться, снять с себя вину и был снова откомандирован в Америку. А Ковалю поменяли легенду.

Вернее, легенд было две. По одной он прибывал в США под другим именем и сделанным в СССР документам. Надо было легализоваться, найти работу по хорошо знакомой химической тематике. Перед войной о возможности создания атомной бомбы в СССР задумывались лишь чудаки-одиночки. Помня о газах, которыми немцы травили французов в империалистическую войну, боялись применения химического оружия.

Вторая легенда была для Жоржа более подходящей. Он всплывает из небытия и возобновляет свою жизнь в Штатах по собственному паспорту и под настоящей фамилией. Уехал-то недавно — в 1932 году. И то ли что-то предвидел, то ли по счастливой случайности сохранил все выданные в Айове документы. Конечно, устроиться предстояло в каком-нибудь крупном городе с химическими предприятиями и обязательно подальше от Су-Сити, что в Айове.

Оставалось как-то «прикрыть» исчезновение аспиранта Менделеевки из СССР. Был, да сплыл. Его хорошо знали в институте, помнили и в Биробиджане. Вдруг кого-то из переселившихся опять потянет в Америку. Ха, уж дома-то, где мы сами себе хозяева, это — проще простого. А святая обязанность каждого советского молодого мужчины послужить в армии? В нее Жоржа и призвали в 1939-м. Место службы? Неизвестно. Где надо. Он не проходил курсов, как все новобранцы, даже не приносил присяги. Правда, военное звание ему присвоили — солдат.

Жена знала, куда отправлен муж, родителям присылали успокоительные письма непонятно откуда в ставший им родным Биробиджан. Вместо армейской службы в далеких якобы краях — шлифовка в Москве двух легенд, сборы, прощание. И прибытие «домой» в Штаты в октябре 1940 года.

Фарт, удача играют в разведке не решающую, однако важную роль. Сразу повезло и Ковалю, как часто случается с людьми не только предприимчивыми, но и рисковыми. Он имел основания не очень доверять своим документам на чужую фамилию. Вдруг не выдержат проверки уже на границе? Но получилось так, что на берег он сошел в компании капитана танкера, прибывшего в Сан-Франциско. Тот небрежно кивнул знакомым из иммиграционной службы: «Этот со мной». И его вообще не проверили. Из Сан-Франциско быстренько укатил в Нью-Йорк, где встретился с резидентом-нелегалом Разведупра.

Да, уже в 1940-м Коваль приступил к работе в США. Сначала пытался устроиться в той, в принципе знакомой ему американской жизни под вымышленным именем. И довольно быстро от разведчика-химика пошла информация о производстве токсинов.

Надо было внедряться на настоящее военное предприятие. В его открытом поведении и светлом взгляде было нечто притягивающее. Помогли знания, накопленные в Менделеевке. Видно, в Москве учили неплохо. И технически подготовленный, легко сходящийся с людьми, на лету все схватывающий парень оказался востребованным.

Однако получилось так, что подготовленные в Москве документы «не прошли». Он справедливо боялся проверки, которая могла бы стать первой и последней в его нелегальной карьере. И Коваль решил рискнуть, устроиться в компанию, производящую и военную продукцию, под собственным именем. Это решение прекрасно себя оправдало. Прикрытие оказалось приличным. Вроде и бояться нечего. Вроде…

Он встречался с резидентом нелегальной разведки, и в Москву потек ручеек материалов с военного химического предприятия. У Жоржа создавалось твердое убеждение, будто в США не считают немецкое химическое оружие главной угрозой в будущей войне. Предугадывать, анализировать собранный материал по химическим вооружениям не входило в задачу нелегала «Дельмара». Но своей регулярной, выверенной информацией он наводил московских начальников на мысли о том, что американцы, как, возможно, и немцы, заняты разработкой оружия иного.

Но и на Жоржа случилась проруха. Когда уже во время войны служил в армии и жил в казарме в Нью-Йорке, любопытный сослуживец заинтересовался, почему Коваль говорит с таким акцентом, будто родился в Айове. Ведь сам несколько раз рассказывал ребятам, что вырос в еврейском приюте на окраине Нью-Йорка. Пришлось объяснять: у них в приюте воспитателями были уроженцы Айовы.

А еще вопрос. Почти ко всем солдатам иногда по праздникам приезжают родственники, а к Жоржу — ни разу! И здесь тоже спасла сказка о приюте: какие родственники у сироты-еврея?