Гении разведки

Но это было уже в годы армейской службы. Ни руководители в Москве, ни он не знали, где придется тянуть солдатскую лямку, если призовут. Но какие там «если». В 1941-м он уже официально подлежал призыву. Резидент подсказал: постараться уклониться. Но если будут нажимать, идти в армию. А то возникнут подозрения, начнутся проверки. Химическое предприятие, на котором работал Коваль, выполняло военные заказы, и знающего техника под всякими предлогами спасали от призыва. Но в 1942 году его покровители развели руками: американская родина зовет. И ни разу Коваль не дал никакого повода усомниться, что в армию призван настоящий патриотично настроенный американец.

Выпускника Менделеевки, ныне старательного, исполнительного солдата, направили на учебу. Поначалу готовили в инженерные войска. Именно армия дала возможность совершенствовать знания в Сити-колледже на Манхэттене. Там он грыз новую науку, специализируясь в электротехнике. Аполитичный, сдержанный Коваль тратил время лишь на учебу, явно сторонясь политических разговоров. Привычно вошел, как и в Москве, в когорту лучших слушателей.

Затем его направили на специальные курсы. Здесь помогли и предусмотрительно сохраненные Ковалем документы, захваченные из Су-Сити в Биробиджан, а потом привезенные оттуда в США. Они свидетельствовали: за плечами Жоржа два семестра американского технического университета. Он с удивлением обнаружил, что его готовят к работе с радиоактивными материалами. В одну из редких встреч с куратором из нелегальной разведки доложил об этом, еще не понимая, к чему идет. Курсы остались позади.

И тут, как когда-то и в Москве, он привлек внимание. На сей раз американских военных «кадровиков». Шел 1944 год. Работа над атомной бомбой в разгаре. До цели — близко. Но возникали преграды, которые можно было решить, лишь используя больше и больше не только ученых, но и отличных техников. Их явно не хватало. И, возможно, случайно, однако с определенной долей закономерности, Жорж Коваль, чьи подготовка и уровень интеллекта были заметно выше, чем у его соучеников, попал в элиту. В августе 1944-го получил назначение в город Оук-Ридж, штат Теннесси. Ему намекнули, что придется работать с радиоактивными веществами. Но предположений, что это как-то связано с созданием атомной бомбы, и тогда не возникло. Резидент, которому «Дельмар» сообщил о новом месте службы, обговорил условия связи, даже не предполагая, что его подопечный попадает на абсолютно засекреченный объект.

Коваль получил допуск на атомное предприятие. Если в ныне всем и каждому известной лаборатории Лос-Аламоса атомная бомба разрабатывалась, то в других не менее закрытых и секретных городах, как, например, Оук-Ридж, для нее производили обогащенный уран и плутоний. В отличие от «освоенного» советской разведкой Лос-Аламоса, об Оук-Ридже в Москве почти ничего не слышали. И «Дельмар» первым сообщил об объекте, на котором обогащают уран и производят плутоний. Сам Жорж как раз и работал радиометристом в секторе по производству плутония.

Поле деятельности Коваля не было строго ограничено какими-то запретами в передвижении, как у других сотрудников. Радиометрист пекся о здоровье соотечественников, работающих с радиоактивными веществами. В его задачу как раз и входило перемещение по трем различным секторам: он следил за тем, чтобы нигде уровень радиации ни в коем случае не превышал предельно допустимого. Так что все, происходившее в трех разных зонах объекта, специалисту, пусть и химику, было не только известно, но и понятно.

Для составления отчетов Коваль выяснил, сколько человек трудится в трех изолированных друг от друга помещениях. Выходило — около полутора тысяч, что уже говорило об уровне предприятия и серьезности намерений американских ученых и инженеров. И военных.

Для Москвы неожиданным стало сообщение Коваля о доставке обогащенного урана и плутония из Оук-Риджа в Лос-Аламос. Военные самолеты с грузом сопровождала усиленная охрана.

Коваль также информировал, что каждый сотрудник лаборатории в Оук-Ридже фактически прикован к собственному рабочему месту. За всеми наблюдали, прослушивали на всякий случай телефонные разговоры, не слишком поощряли общение друг с другом. Жили в закрытых лагерях, как в казармах, только удобных, комфортабельных, ни в чем не нуждаясь. Между сотрудниками лабораторий, занятых исследованиями, воздвигли непроницаемые барьеры. Которые Жорж Коваль, пользуясь своим положением, относительно легко преодолевал.