Гении разведки

А еще через полгода после этого произнес в американском городке Фултон свою знаменитую речь «заклятый друг» СССР Уинстон Черчилль. Вскоре за проверками пошли аресты. Частично они коснулись и советской атомной сети в США и Канаде.

Набравшийся к тому времени оперативного опыта нелегал Жорж Коваль не мог на это не среагировать. Сославшись на неизбежность новых проверок, попросил вывести его из США. Знакомым честно признался: получил выгодное предложение поработать в Европе, куда и решил отправиться. Обман, но лишь частичный. Коваль официально получил заграничный паспорт и отчалил во Францию. От Гавра было уже сравнительно недалеко и до Москвы.

Где он и оказался в конце 1948-го. И тут же, как пишет Андрей Шитов, начались проверки его друзей по Су-Сити. Их допрашивали, просили рассказать о Ковале. При этом никому из них не говорили о том, что того в чем-то подозревают. Неужели сын Эбрахама, уехавшего строить социализм в СССР, и сержант Коваль — одно и то же лицо? Выплыло и злосчастное фото. Не оставалось никаких сомнений — лицо было точно одно. Провал американской контрразведки означал полный успех другой нелегальной разведки — советской, военной.

По мнению некоторых историков разведки, исчезновение Коваля из США оставалось незамеченным до 1950 года. И только тогда американцы начали бить тревогу. Искали его в местах разных. Сначала в Западной Европе. Потом почему-то в Латинской Америке.

Но, правда же, жаль, что Ковалю пришлось покинуть Штаты. С такими способностями он мог бы добраться в США и до более высоких чинов и званий, эффективно поработать на советскую разведку.

Теперь ему предстояло заново начинать жизнь в Москве.

В июне 1949 года «…солдат Жорж Коваль, 1913 года рождения, демобилизован из рядов Вооруженных Сил СССР», так ни разу за всю десятилетнюю службу в армии, то бишь в разведке, не примерив военного мундира.

Предположительно в 1950 году или чуть раньше Георгий Абрамович Коваль снова появился в МХТИ имени Менделеева.

Его дождалась терпеливая жена, которая долгие годы получала лишь короткие письма от мужа. Их передавали молчаливые люди, не склонные вступать с ней в длинные разговоры и сообщать какие-то подробности о ее супруге.

Вновь пошла тихая и счастливая своей незаметностью жизнь. Восстановился в аспирантуре, успешно, как всегда получалось у Коваля, защитил диссертацию, став кандидатом наук. С радостным достоинством принял предложение остаться работать в стенах вуза.

И вдруг из отдела кадров Менделеевки грянуло: а нам ученые вашего редкого профиля совсем не нужны. Он пытался развеять недоразумение. Убедить в ошибочности решения. Не получилось. После увольнения думал найти работу где-то еще, а потом постараться вернуться в альма-матер. Но его не брали нигде. Предлоги — разные, суть одна.

Что случилось, почему? Спустя десятилетия причины разглядеть легко, не то что тогда. Бдительные кадровики недоумевали. Где этот Жорж Коваль пребывал почти десять лет? Пишет в анкете, будто служил в армии с 1939 года, это точно зафиксировано, до 1949-го. Но почему дипломированный выпускник МХТИ с блестящими знаниями все эти годы так и оставался солдатом? Неужели не мог дослужиться ну хотя бы до младшего офицера? И награда у этого парня всего одна — медаль «За победу над Германией».

Бедные кадровики! Откуда им было знать, что есть у Коваля и другие медали. В США его оценивали более щедро. Демобилизован с почестями и двумя медалями «За победу во Второй мировой войне» и «За примерное несение службы».

А в Москве дивились: разве не странно ведет себя этот бывший рядовой? На вопросы о службе отвечает и в письменной форме, и при собеседованиях сдержанно, подробностей не приводит. Для осторожных кадровиков, и не только для них, этого было достаточно, чтобы подозрительного Коваля уволить и больше никуда не брать.

А он молчал, дав еще в 1939 году подписку о неразглашении. И не имел права нарушить честного солдатского слова. Из ГРУ, не любящего шума, его после приезда из США по-тихому отпустили.

И еще об одном. Вернувшись из США, Жорж Абрамович попал, втесался, в самый разгар борьбы с «безродными» космополитами. Дело врачей-отравителей, увольнение из органов достойных сотрудников не с той национальностью в пятой графе анкеты. Пригвождение к столбу деятелей науки и культуры со сложными фамилиями: как позорны эти атрибуты той эпохи. А этот Коваль еще и родился в США. К чему рисковать своим благополучием ради этого типа.