Гении разведки

Но Ковалю надо было жить, кормить семью. Положение — трагическое. Пришлось, оббив сначала все только возможные пороги властных кабинетов, обратиться в ГРУ. Там откликнулись, разобрались, помогли. Почему не сделали этого сами? Хранили тайну. Но в итоге в ответ на мольбу о помощи рядового Коваля сам начальник ГРУ генерал-полковник Михаил Алексеевич Шалин написал письмо министру высшего образования В. Н. Столетову: «Прошу Вас учесть его немалые заслуги при обеспечении работой». Подтвердил, что Жорж Коваль с 1939 по 1949 год находился в армейских рядах. А объяснить, чем конкретно он в армии занимался, не может, ибо строго соблюдает закон о неразглашении государственной тайны о службе, которая проходила в особых условиях.

Не уверен, что Столетов понял ремарку об «особых условиях». На языке разведки это сочетание обозначает: был нелегалом за границей. В случае необходимости представители ГРУ обещали все это подробно объяснить кому и где надо. Но объяснять не пришлось. На просьбу генерала Шалина «учесть немалые заслуги при обеспечении работой» министр начертал соответствующую резолюцию. Обращение переслали в МХТИ имени Менделеева. И в институте быстро, без дешифровальщиков и дополнительных разъяснений, все уразумели. Коваля приняли, восстановили и назначили.

Не согласитесь ли, что послевоенная эпоха была сурова?

Студенты Коваля любили, он отвечал им тем же. Преподавал, писал научные работы. Проработал в этом институте лет сорок.

Военная разведка — ведомство исключительно закрытое — вспомнила о своем рядовом солдате лишь в начале ХХI века. Его приглашали на встречи ветеранов. Регулярно помогали, в том числе и деньгами. Даже наградили почетным знаком «За заслуги в военной разведке». В сугубо закрытом музее ГРУ поместили фото «Дельмара» и соответствующую короткую справку о деятельности в США. Свой, узенький-преузенький круг людей до этого что-то о нем слышал. А уж более широкая публика о подвигах атомного разведчика-нелегала все предшествующие десятилетия «по соображениям безопасности» и догадываться о его существовании не могла. И сам Жорж Абрамович не признавал суеты. Его не знают? Значит, так надо.

Когда руководителей ГРУ упрекнули в «забывчивости», в том, что дань публичного уважения отдана герою из их ведомства слишком поздно, они честно ответили: сам Коваль просил «пока» хранить его подвиги в тайне. Думается, генералы не лукавили.

Коваль прожил в безвестности в принципе счастливую жизнь. А после нее президент РФ побывал в новом здании ГРУ, заглянул в музей, увидел, быстро оценил, присвоили Жоржу Ковалю звание Героя России (посмертно). Вот он круг случайностей, который относительно счастливо замкнулся.

Но думать, будто заслуги Коваля в деле ускорения создания советской атомной бомбы были никому, кроме как в ГРУ, неизвестны, ошибочно. Знаю это точно. Ибо в 1993 или 1994 году на стадионе «Динамо» патриарх — основатель московского «Спартака» и мой добрый знакомый Николай Петрович Старостин вдруг показал мне на пожилого человека, сидевшего на трибуне: «Наш многолетний верный болельщик. Ученый, то ли физик или, кажется, химик».

Я поначалу не понял: «И что здесь удивительного?» Мой старинный компаньон по прогулкам по Садовому кольцу улыбнулся: «Ему бы за “Динамо”, а он, видите, за нас. Хоть и разведчик».

Есть лишь белые пятна Разведчик Икс

Этому разведчику-нелегалу, Герою России рассекречивание не грозит. Его имя никогда не будет названо.

Нет даже портрета. Есть лишь короткая фамилия на рамке того, что должно быть портретом, да белое пятно. Полная безвестность.

Он начинал фактически с нуля. Унылое побережье с мрачными скалами. Его то ли выбросили на берег, то ли доставили в условную точку на веслах или на подводной лодке. Скромная одежда, припрятанная в камнях, отыскалась им быстро. И странник пошел по новой своей жизни. Так нелегала вывели в чужую страну.

Ушло 17 лет на то, чтобы построить и закрепить биографию совершенно другого человека. Из безработного превратить в почетного гражданина города.

То был не просто героический человек — настоящий стоик. В свое время разведка привозила ему сына в одну из стран Западной Европы, куда он выезжал в командировку из своего постоянного места пребывания. Надо было, чтобы мальчик видел, какой у него достойный отец. Они встретились, поговорили. Сын ждал его возвращения, хотя до окончания командировки отца было еще далеко. В семьях нелегалов родителей ждут с достоинством.

Но случилась непоправимая беда. Сын, отдыхая в лагере, утонул. И отец, извещенный о трагедии, каким-то чудом вырвался из другой жизни, приехал на похороны. Всего лишь на один день, на страшные сутки. Похоронил и вновь уехал туда.

Долгие годы он был в разлуке с женой. Нельзя их было использовать вместе. Не давался ей сложный иностранный язык. Так бывает, и тут уж никакой преподаватель не поможет. Хотя очень старались обучить хотя бы азам. Но, увы, как говорят лингвисты, не пошло…