Гении тоже люди… Леонардо да Винчи

Главным направлением флорентийского искусства был реализм, который копировал природу и быт, и оно в первую очередь служило вкусам богатеев, хотя постепенно стало показывать особенности, отражавшие отдельные моменты развития общества. Например, живопись и скульптура Верроккьо, главного художника той поры, требовали научных принципов, позволяющих в технике искусства перейти от случайности к более твердым принципам. Это сближало художников с учеными и, таким образом искусство становилось наукой. Таково было требование профессиональной техники. Для Флоренции, города разнообразной и сложной промышленной техники, это было естественно. Во Флоренции никому не нужно было доказывать, как ускоряет и совершенствует производство хорошая техника. Боттеги крупных художников и прежде были не чужды научных интересов. Многие живописцы и скульпторы, углубляя изучение приемов своего мастерства, естественным образом доходили до постановки научных вопросов, в частности вопросов, связанных с геометрией и с оптикой, с математикой вообще. Леонардо же чувствовал, что ему было мало той науки, которая культивировалась в мастерской Верроккьо, и он обратился к флорентийским математикам. Ему также была не чужда гуманистическая наука, хотя он не считал себя гуманистом.

– Да, я не гуманист, – объяснял он, – но я принадлежу к интеллигенции, хотя все во Фьоренце и считают художника ремесленником. Хорошая ученость родилась от хорошего дарования; и так как надобно более хвалить причину, чем следствие, больше будешь ты хвалить хорошее дарование без учености, чем хорошего ученого без дарования.

День за днем и месяц за месяцем, Флоренция все больше говорила о Леонардо. Казалось, он очаровывал ее жителей своим умом и красотой. Но его это мало волновало. Он продолжал оттачивать свое художественное мастерство и, хотя его картины становились все более жизненными, он понимал, что ему был необходим опыт, так как только опыт может рождать мудрость.

– Познание, не прошедшее через опыт, через ощущения, с которых он начинается, не порождает истины о действительных порядках природы. – провозглашал он в беседах с учениками. – И я не доверяю тем современным умам человечества, которые одним своим, пусть и богатым, воображением хотят посредствовать между природой и людьми.

Под опытом Леонардо понимал и наблюдение над природными явлениями, и физический эксперимент, и рисунок или инженерную конструкцию. Он верил в созидательную мощь человека, в силу разума и знаний, постигаемых через единство теории и практики, ибо человек-творец может не только сравниться с природой, но и превзойти ее. Там, где природа кончает производить свои виды, там человек начинает из природных вещей создавать, с помощью этой же самой природы, бесчисленные виды новых вещей.

Ни одна наука не оставляла его равнодушным, его увлекали астрономия и геология, минералогия и зоология, ботаника и астрология. Он, в своих исканиях, был похож на Ясона из древнегреческих мифов, ищущего золотое руно знаний: знакомился с трудами Оригена Александрийского, диалогами Платона, посещал кружок ученых-евреев, где изучал тайны Каббалы и алхимии. Он был верен механике, гидравлике, анатомии, музыке, геометрии и математике, ибо последняя – это единственная наука, которая содержит в себе собственное доказательство. И живопись – не ремесло, нет, это наука, более того, даже королева наук, потому что она не только дает знание, но и передает его всем поколениям во всем мире. Живопись распространяется на поверхности, цвета и фигуры всех предметов, созданных природой, а философия проникает внутрь этих тел, рассматривая в них их собственные свойства. И поистине, живопись – законная дочь природы, ибо она порождена природой. Всё его подкупает в природе: и ее разнообразие, и ее чувство меры. В то же самое время он безуспешно пытался в удивительном и загадочном строении Вселенной найти следы и черты ее Создателя, смотря не в прошлое, но вперёд, в будущее.

Видя в настоящем художнике прежде всего не ремесленника, а ученого, имеющего своё восприятие мира, Леонардо понимал, что ему надо быть первым из первых, ведь он обещал это отцу. А для этого он был обязан улучшить свою память и развить воображение. Он мечтал проникнуть в тайны человеческой психики, наблюдая за поведением и мыслями людей. В погоне за поставленными целями ему совершенно не хватало времени и он разработал свою формулу сна: стал спать по 15 минут каждые 4 часа, сокращая таким образом свой суточный сон с восьми до полутора часов в сутки, что позволяло ему сильно продлевать время своей активной жизни.