Геноцид и массовые репрессии

Для характеристики проповеднических приемов Питирима чрезвычайно любопытно предпринятое им распространение одной книги, составленной в Киеве и имевшей задачей уличить старообрядцев в еретичестве. Книга эта называлась «Соборное деяние на еретика Мартина» и повествовала о том, как в 1147 г. приходил в Киев монах Мартин, родом армянин; в Киеве он стал проповедывать двуперстие, сугубую аллилую и прочия «заблуждения», которые разделяли старообрядцы XVII века; в 1157 г. собор русских епископов осудил мнения Мартина, как еретические, причем двуперстное крестное знамение было названо «армейским кукишем». Присланная из Киева, как подлинная, книжица соборного деяния носила внешние признаки древнего происхождения: была написана на пергаменте, выцветшими чернилами, и вообще казалась очень пострадавшей от времени. Для всех знатоков русской старины это было совершенно новое открытие: ни о Мартине ни о соборе до сих пор никто не слыхал. Старообрядческий дьякон Александр очень заинтересовался новым документом и, разобрав его с большим вниманием, установил, что это соборное деяние — явная подделка; доказательства дьякона Александра, очень тонко и с большим знанием дела построенные, устанавливали подделку и исторически, и хронологически, и археологически. Но это не помешало Питириму распространять «Соборное деяние на Мартина еретика», как «зело полезную» книгу, дьякон же Александр был схвачен и по приказу Питирима заключен.

В это же время разыгралась еще одна история, не очень лестная для проповеднических приемов Питирима. Еще в 1716 г. Питирим составил 130 вопросов старообрядцам с той целью, что они ответами своими показали свою неправду. Эти вопросы он послал на Кер-женец тамошним учителям и начетчикам, которые, в свою очередь, прислали Питириму 240 вопросов с той же целью. Питирим написал ответы на эти вопросы и потребовал, чтобы керженцы приняли его ответы при всем народе и дали свои на его вопросы. 1-го октября 1719 г., как доносил царю Питирим, при многочисленном собрании народа в селе Пафнутьеве, Балаханского уезда, он разменялся с раскольничьими старцами вопросами и ответами, причем он, Питирим, опроверг неправые ответы старообрядцев и требовал возражений на свои, но «раскольщики», дьякон Александр и выборный старец Варсонофий с товарищами, подали доноше-ние, что ответы их неправые и отвечать право им нечего, и просят они у него, Питирима, при всем народе прощения в своей неправоте.

В ответ на это доношение Питирим получил такое собственноручное письмо царя: «Преосвещенный епископ! Письмо ваше мы получили с великой радостью, что Господь Бог чрез ваш труд истину святыя Своея церкви просавити и противников оной безответных сочини-ти изволил. Пред нескольким временем один расколь-щик письмо в соборной церкви на патриаршее место положил, и ему сии отречения креженских жителей объявлены, но он тому верыять не хочет и требует видеться с тамошними их учителями и о том просил, дабы ему позволено к ним писать, что ему и позволено, которое его письмо при сем прилагаю, и извольте призвать их к себе и им оное объявить, и чтоб они сюда ехали без опасения для объявления ему, что они учинили; также и ты изволь с ними приезжать сюды и подлинные пункты от них вам данные и от вас им ответст-вованные, также и письмо их отрицательное о своих пунктах и прочил тому подлежащий письма привезть с собой. Петр».

В январе 1720 г. Питирим и старец Варсонофий приехали в Петербург и явились к царю, причем Варсонофий подтвердил показание епископа. Но в то же время явился в Петербург и дьякон Александр и подал царю прошение, в котором рассказывал, что они пришли к Питириму в монастырь и просили, чтоб он не требовал от них ответов на свои вопросы; Питирим велел их взять и держать за караулом с год, и они, по принуждению, сидя в узах, писали к своим, чтобы составили ответы; ответы были написаны и поданы епископу в мае месяце 1719 г.; после этого Питирим велел заклепать их в кандалы и держал за крепким караулом до конца сентября, когда, отправившись в село Пафнутье-во, велел и их везти туда же. Здесь старец Варсонофий принес им черновое доношение, велел переписать его набело и, приложа руки, подать перед народом и ни в чем не спорить, «хотя и станет епископ требовать, чтобы вы на вопросы отвечали, вы только кланяйтесь и говорите, что отвечать не можете». Они, истомленные заключением, боясь от епископа больших мук, ссылки, рвания ноздрей, не осмелились спорить и к невольному доношению приложили руки неправильно, а почему они провинились в своих ответах, не знают: епископ им об этом ничего не объявил. «Теперь, — писал Александр в заключение, — испугавшись суда Божия и вечных мук за приложение руки моей к неправому доношению, приношу пред Господом Богом слезное покаяние, и от вашего царского величества прошу правдивого рассмотрения чрез вопросы и ответы».