Генрих начинает борьбу

И вот поднялась госпожа капитанша. Высокая и толстая. Когда она поднялась, стол закачался и вся комната немного закачалась.

— Господа! — сказала она громким мужским голосом. — Мы начинаем празднество… Эвальд, выходи!

Все поглядели на дверь. Но никто не вошел. А было так рассчитано, что Эвальд ждет в боковой комнате, пока его не позовут. Тогда он должен отворить дверь, войти, отдать военный салют и сказать стихотворение. Правда, госпожа фон-Паннвиц еще с полчаса назад искала своего сынка повсюду — и не нашла. Она не сомневалась, что, когда настанет время, Эвальд окажется за дверью, как ему было приказано: он был достаточно приучен к дисциплине… Итак, все поглядели на дверь, но дверь не открывалась.

— Эвальд, входи! — еще громче крикнула госпожа Паннвиц.

Дверь не шелохнулась.

У двери стояла с граммофоном кухарка, фрейлен Минна. Когда Эвальд кончит стихотворение, ей велено было пустить граммофон. Но так как дверь не открылась и во второй раз, фрейлен Минна решительно схватилась за дверную ручку и распахнула дверь.

Раздался страшный крик. Это кричала зычным басом госпожа фон-Паннвиц. Она колотила руками о стол и гремела:

— Э-э-э-вальд!

От удара цветочная ваза с флажком опрокинулась. Из вазы потекла вода. Дамы с визгом повскакали с мест, чтобы не потекло на туалеты. При этом было опрокинуто несколько чашек с кофе.

— Э-э-э-вальд! — закричал и капитан фон-Паннвиц, вскочив из-за стола.

Все гости уже поднялись, в комнате стоял шум и смех.

Что же случилось?

В дверях, раскрытых фрейлен Минной, стоял Эвальд в одних трусиках, сверху донизу измазанный зеленой краской.

Стоял и отчаянно ревел.

Госпожа фон-Паннвиц бросилась к Эвальду через всю толпу гостей. И раздалась такая пощечина, что ее слышно было в открытое окно даже на улице.

Фрейлен Минна со страху дернула граммофон, и раздался фашистский гимн.

В этот миг открылась другая дверь. Дворник принес пакет. Какой-то чужой мальчик передал пакет для Эвальда Паннвица. Господин капитан развернул; там лежал форменный костюм Эвальда. К блузе был приколот листок. На листке было написано: «Рот фронт!»

Генрих строит тайник

Когда Генрих вернулся вечером домой, дверь была заперта. Мать, верно, ушла на работу. Но мальчик знал, где ключ: когда уходили, его клали под маленький половичок у порога.

Генрих вошел в темную комнату, и ему стало страшно. Раньше он часто оставался один — и никогда не боялся. Но теперь отца уже нет… а может быть, и мать не вернется?

Однако Генрих не зажег света. Они всегда экономили электричество. А сейчас довольно еще было света с улицы. Он уселся с Вольфи на скамью и стал дожидаться матери.

Снизу доносились звонки трамваев и гудки автомобилей. По темным стенам бегали огни. Генрих обнял Вольфи за шею.

«Все-таки был замечательный день!» подумал он. Как много всего было! Хильда Штарк приходила к нему. А Фриц дал ему стеклянный шарик.

Генрих вынул из кармана шарик и подержал против света, падавшего из окна. Какой красивый! Теперь он был еще красивей. Там, в шарике, был целый мир. Цветные полоски — это были цветы, и деревья, и реки, бегущие змейками. Генрих покатил шарик по скамье. Вольфи понюхал шарик и взял в рот. Видно было, что шарик и ему очень понравился.

— Смотри, Вольфи, не проглоти. Если он тебе нравится, пускай он будет наш общий. Твой шарик и мой. Только у тебя нет кармана, Вольфи; так пусть он будет у меня. Хорошо?

Генрих продолжал вспоминать… И Лотар к нему пришел. Теперь у него новые друзья. Сегодня он узнал, кто его враги; сегодня же он узнал, и кто его друзья. А славную штуку разыграли они с пимфами! Как они вошли во двор — в трусиках, перемазанные зеленой краской! Генрих не мог удержаться от смеха.

Вдруг он умолк. Сердце у него сильно забилось. Как это он мог забыть такое важное, самое-самое важное! То, что сказал ему Лотар: «Из тюрьмы тоже убегают». Отец убежит, непременно убежит из тюрьмы…

И тут же Генрих представил себе: поздняя ночь, отец тихонько стучится в дверь.

«А если его никто не услышит? Ну нет, у Вольфи отличный слух! Уж он-то услышит и разбудит нас».

— Вольфи, — обернулся Генрих к собаке, — смотри, не спи крепко. Если мы сразу не впустим отца, куда ж он пойдет среди ночи? Он ведь из тюрьмы убежит, понимаешь? Полиция за ним погонится, будет искать, придет сюда… Нужно его хорошенько спрятать.

Но куда? Под кроватью его сразу найдут. В шкаф? Откроют шкаф — и увидят! Комнатка такая маленькая, — ни одного местечка, где бы спрятаться! А если отец убежит сегодня ночью? Может быть, он уже бежит по улице и сейчас будет здесь?

Генрих так взволновался, что не мог усидеть на скамье. Он подошел к окну и выглянул на улицу. Внизу звенели трамваи, гудели автомобили. Проехала мотоциклетка с двумя полицейскими. Может, они как раз и гонятся за отцом? А то зачем бы им так быстро мчаться?

Генрих беспокойно оглядывал комнату: нужно, обязательно нужно найти тайник для отца! Взгляд его остановился на платяном шкафу. Нельзя ли что-нибудь придумать со шкафом? Шкаф стоит вплотную к стене. Там и пальца не просунешь.