Генрих V

Генриху предстояло увидеть гигантскую статую на Лондонском мосту в третий раз — на приеме, устроенном ему и Екатерине по случаю их прибытия в феврале 1421 года. Несмотря на то, что этот прием проходил на более низком уровне, чем в 1415 году, выгоду от него получили все, кто в нем участвовал. Лондон снова выиграет от возвращения короля после более чем трехлетнего отсутствия; король своим присутствием и присутствием своей супруги мог рассчитывать на поддержку войны и требования займов и субсидий, которые он собирался сделать. По данным хроники Brut, около 30.000 или более человек, включая мэра и олдерменов, вышли в Блэкхит, чтобы приветствовать супругов, когда они прибыли в Лондон из королевского поместья в Эльтхэме, где они отдыхали[1365]. Толпа шла вместе с ними в сторону столицы, музыка сопровождала процессию всю дорогу. На Лондонском мосту гигант, вероятно, с новой головой, на изготовление которой ушло два дня (работа выполнялась по прямому приказу Генриха), должен был предстать перед ним при въезде в город[1366]. Какие еще представления были организованы, сказать трудно. Вероятно, они были довольно сложными, поскольку подготовка к ними началась в первой половине января, а в начале февраля были наняты бригады плотников для работы по неделям а некоторые из них, как говорили, работали днем и ночью[1367]. Во встрече королевской четы участвовали ангелы, а также девятнадцать девственниц, которые встречали короля на мосту, где нанятым художником был нарисован "образ" на арке к приезду короля[1368]. На следующий день, проведя ночь в Тауэре, Екатерину провезли через Лондон, многие дома которого были украшены гобеленами и золотыми тканями, "лучшими из тех, что можно достать",[1369] на ее коронацию в Вестминстер. И снова прибытие королевских особ в Лондон привело к публичным демонстрациям, чтобы подчеркнуть солидарность города с королем и его королевой.

Развитие национального самосознания можно стимулировать, обращая внимание людей к прошлому, чтобы увидеть, откуда они пришли. Как и некоторые другие страны, Англия разделяла традицию, согласно которой она происходила от Трои через Брута, который пришел на Альбион и основал Троя Нова, Новую Трою, которая впоследствии стала Лондоном, а также завещал свое имя стране (Британии), народу (бриттам) и ее истории (хроника Brut). Это была традиция, которую Джеффри Монмутский перенял и использовал в XII веке, традиция, дни которой были еще далеко не сочтены: Генрих V, будучи еще принцем, поручил Джону Лидгейту, монаху из Бери-Сент-Эдмундс, в 1412 году перевести на английский язык историю Гвидо делле Колумна об осаде и разрушении Трои: "Потому что он хотел, чтобы всем и каждому / Благородная история открыто была известна / На родном языке, человеку в любом возрасте, / И записана так же на родном языке / Так же как на латыни и французском; / Что эта история правдива хоть и основана на мифах / Таково было его желание"[1370]. Это намерение, как далее объясняет Лидгейт, заключалось не только в том, чтобы напомнить о великих деяниях прошлого, но и в том, чтобы выполнить одну из задач писателя — обеспечить каждому поколению возможность прочитать о событиях прошлого, которые, если бы они не были записаны, померкли бы в человеческой памяти с течением времени. Сохранность по меньшей мере двадцати трех рукописей, большинство из которых — качественные копии, предназначенные скорее для показа, чем для чтения, отражает репутацию, которой пользовался этот перевод и традиция, которую он нес[1371].