Генрих VIII и шесть его жен. Автобиография Генриха VIII с комментариями его шута Уилла Сомерса

– По-моему, рептилия больна, – озабоченно произнес Квигли. – Едва ли она вообще способна двигаться. Ей пришлось перенести труднейшее и долгое путешествие. Но полагаю, сладкая вода оживит ее.

Зрители разочарованно вздохнули. Им хотелось увидеть свирепого хищника, а не доходягу, истощенного и больного.

Елизавета приблизилась ко мне.

– Я с удовольствием буду навещать это удивительное создание, – сказала она.

Вот как? Это вместо усердных занятий?

– Нет, моя дорогая, – ответил я. – Вам подобает уделять внимание книгам.

– Но если я смогу помочь господину Квигли…

– Юная леди, вы хотите помогать в зверинце? Забросить ваши занятия, ваши…

– Мои занятия бесполезны, – заявила она. – Зачем они нужны? Мне не суждено править Англией, так же как и выйти замуж. Поэтому ваше величество может предоставить мне полную свободу. Я не представляю ни для кого опасности и совершенно никому не нужна, поскольку меня считают незаконнорожденной. Прошу вас, позвольте мне жить по моему разумению. Мне хочется ухаживать за бедной бессловесной тварью – так разве я гожусь на что другое? Уж вам-то от меня мало проку.

Ее дерзкий взгляд, бойкие замечания и насмешливое лицо – все это подхлестнуло мои подозрения. Она дочь Анны Болейн, мне никогда не забыть этого. Разве ребенок ведьмы может быть моим?

А вдруг Елизавете помог появиться на свет Марк Смитон? Некоторые шептуны подмечали ее сходство с ним. Они шушукались по углам – ведь если бы их болтовня достигла моих ушей, ее сочли бы государственной изменой. Разумеется, я узнавал о таких разговорах, но из вторых рук – благодаря подобострастным льстецам и сплетникам. Согласно их сведениям, Мария, к примеру, однажды заметила, что Елизавета похожа на «ее отца, Марка Смитона». Я не стал благодарить особу, доложившую мне об этом.

– Что значит «мало проку»? – возразил я. – Ваше место здесь, в моем сердце.

Мне хотелось, чтобы Елизавета относилась ко мне с дочерней привязанностью. Проклятье, я нуждался в том, чтобы мои дети любили меня! Сам я ненавидел отца; и вот, похоже, жизнь моя складывается так, что мои отпрыски, в свой черед, будут испытывать ко мне неприязнь.

– Мне нет места ни в чьем сердце, – ответила она. – Я не собираюсь ни с кем завязывать близкие отношения.

Бисеринки пота выступили на чистом лобике, а над ним пламенели рыжие, как у меня, волосы. Солнце уже поднялось высоко, начинался знойный июльский день, и вскоре на улице станет невыносимо жарко.

– Несмотря на вашу юность, вы так жестокосердны? – спросил я.

Она отвернулась в смущении; по правде говоря, мои слова прозвучали так, словно я просил ее о снисхождении. Да, если я и мечтал добиться чьей-либо любви, так это любви моих детей. Женщины больше не интересовали меня. С ними покончено.

Окружающие прислушивались к нашему разговору.

– Если вы желаете навещать эту тварь, – наконец сказал я, – то невозможно найти более разумной и доброй попечительницы. Только я прошу вас, будьте осторожны: когда крокодил окрепнет, к нему вернутся и его кровожадные хищные повадки. Никогда не приближайтесь к нему без сопровождения господина Квигли.

Далее я обратился к собравшимся:

– Итак, мы увидели, что смогли. Поистине, это грозный хищник, но ему необходим заботливый уход. Дадим крокодилу отдохнуть. – Я прикрыл глаза от слепящих лучей. – А нам пора найти защиту от палящего солнца. Поедем в Хэмптон… Я приглашаю всех присоединиться к застолью в банкетном доме. Проведем этот славный летний день согласно традиции.

Импровизированный прием стал, с моей стороны, первым искренним шагом к светскому общению после истории с Екатериной и… после зимних неприятностей. До сих пор я жил в неком оцепенении, надеясь, что мои чувства оживут. И вот сегодня мне захотелось насладиться великолепной погодой. Идея приятного отдыха в банкетном доме, пустовавшем уже несколько летних сезонов, привлекала меня, и я не рассуждал, правильно ли поступаю, улучшит ли это мое состояние, одобрят ли мое решение врачи.

Упомянутый дом стоял на вершине рукотворного холма в дальнем конце Хэмптонских садов. Анна задумала построить его в тот год, когда родилась Елизавета, но претворение в жизнь ее оригинальных замыслов потребовало много времени и труда, здание возводили больше года, а потом долго выращивали вокруг него экзотический сад. Только сейчас все приняло такой вид, о каком мечталось тем далеким летом… Тогда мне казалось, что мы с Анной Болейн никогда не расстанемся и в новом зале будет звенеть ее нежный смех…

Призраки, призраки. Я махнул рукой, словно убирая возникшую перед глазами паутину. Теперь меня со всех сторон окружала призрачная дымка, окутывая все, что вставало на моем пути.