Генрих VIII. Казнь

— Что делать, простые люди часто колеблются между злом и добром, как трава на ветру. Каждый день им нужен пример, он обращал бы их к добродетели.

Колет подхватил, останавливаясь на повороте узкой тропы, пропуская вперёд, звучно шлёпнув ладонью по гладкому крупу коня:

— Простые люди слишком невежественны, чтобы у них сложились убеждения истинные, даже с добрым примером. Ты не поверишь, в этой округе с каждым днём прибавляется еретиков, и кое-кто настроен очень воинственно.

Удивился:

— Откуда в этой глуши?

Джон, может быть, не расслышал, отстав шага на два:

— И знаешь ли, что они говорят?

— Откуда мне знать?

— Они говорят, что не должно быть ни пап, ни королей, ни каких-либо иных духовных и светских властей, что все должны стать друг другу братьями, ещё здесь, на земле, что каждый должен вырабатывать хлеб свой трудами своих, мозолистых рук и что никто не должен иметь больше того, что имеет брат его во Христе.

— И ты не почитаешь их убеждения истинными?

— Нисколько!

— Но почему?

— Прежде всего потому, что истинные убеждения складываются только у тех, кто настойчиво овладевает словесностью, кто много читает и пишет, ибо те, кто напитался учением Аристотеля, Платона, Христа, редко совершают дурные поступки и не желают ничего сверх того, что необходимо, тем более не желают присвоить чужое добро: в них чувствительней становится совесть, залог добродетели.

Просека всё расширялась. Впереди появился просвет с клубившимся небом. В воздухе прибавилось свежести и остроты. Они выходили из леса. Придерживая коня, чуявшего отдых и сытное стойло, дождавшись, пока учёный друг догонит его, взволнованно возразил:

— Однако должно признать, что не каждому доступно такого рода познание.

Колет добродушно напомнил:

— Господь создал равными всех.

Соскочивши с коня, ведя его в поводу, разминая затёкшие ноги, устало, тяжело объяснил:

— Господь создаёт всех нас по образу и подобию Своему, однако, как ты не можешь не знать, семена Его всходят по-разному. Как рождаются высокого, среднего и низкого роста, так одни растут малодушными, другие держатся середины по скромности, а третьи стремятся к возвышенному, к прекрасному, словом, к тому, что заслуживает особого восхищения, тогда как многие стремятся только к богатству, а к богатству, по их мнению, все пути хороши. Это нетрудно заметить, но это невозможно понять.

Дёрнув за повод коня, потянувшегося мордой к придорожной траве, угрюмо спросил:

— Вот скажи, почему?

Колет приблизился и обнял его за плечо:

— Напрасно удручать себя тем, что неподвластно уму, ибо сказал Златоуст: «Отчего происходит, что тот или иной человек богат? Я вам отвечу: одни богаты по дару Господа, другие с Его разрешения, иные, наконец, в результате распределения благ, тайна которого нам не известна. Итак, если Господь распределяет богатство или разрешает его, не приобретает ли оно тем самым священный характер, не подкрепляются ли в этом случае мирские дела делами божественными?»

Резко поворотившись, освободившись от мягко лежавшей руки на плече, тыча указательным пальцем в его костистую грудь, потребовал почти зло:

— Чем, скажи, чем именно заслужил перед Господом тот, кто беден, и тот, кто богат?

Колет придержал его нетерпеливую руку:

— Я полагаю, один гордыней и пустыми речами, а другой смирением и молитвой, ибо речёт Августин, который с недавних пор по сердцу тебе: «В человеке осуждаются не деньги, но только скупость».

Уже выйдя из леса, безразличный к виду простора, вдруг хлынувшего на них, не глядя по сторонам, неприязненно усмехаясь, возмущённо кричал:

— И с той поры, как оный решил, что заслужил перед Господом, один ненасытный обжора, эта жестокая язва отечества, уничтожает межи полей, окружает единым забором несколько тысяч акров земли, выбрасывает вон арендаторов, лишает их, подавив насилием или опутав обманом, даже достояния или, замучив обидами, вынуждает к продаже его за гроши. И вот переселяют несчастных: мужчин, женщин, малых детей. Гонят с привычных, насиженных мест. И вот те, кто не заслужил, как ты говоришь, не знают, куда им деваться. Те, кто не заслужил, продают за бесценок всю свою утварь, и без того имевшую мало цены, даже если бы она могла дожидаться хорошего покупателя. А когда те, кто не заслужил, в своих странствиях по белому свету потратят эти гроши, то что им остаётся, как не воровать и попадать на виселицу или скитаться и нищенствовать, ходить в отрепье и питаться отбросами? Ты скажи, чем эту участь заслужили они?

Собеседник легко рассмеялся:

— На всё тебе ответит словесность, наш другой бог и верный учитель наш.

Вспыхнул:

— Я вопрошал Господа, искал света в словесности, однако ни Господь, ни словесность не ответили мне! Или я тоже не заслужил перед ними?

Колет рассудил дружелюбно, опережая на шаг и взглядывая сбоку в глаза:

— Возможно, ты ищешь ответа, которого нет, ибо, как должно быть известно тебе, не всё земное подвластно земному, то есть ограниченному уму.

Сморщился, точно от боли, и отвернулся:

— Ответ должен быть!

Джон повёл широким жестом окрест:

— Ты лучше взгляни.