Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Мария Тюдор, восемнадцатилетняя «райская нимфа с Небес»¹⁴, «красавица, каких доселе не создавала Природа», по словам Эразма¹⁵, была высокой и грациозной, имела золотисто-рыжие волосы, составлявшие отличительную черту ее семейства¹⁶, и светлую кожу на лице, не прибегая при этом к косметике¹⁷. Она отличалась очаровательной живостью манер, умела поддержать беседу, любила танцы и музыку, хорошо пела и играла на нескольких инструментах. Ни одному принцу не удалось бы найти себе более подходящую супругу.

Но теперь свадьба расстроилась. Уолси пытался сохранить лицо короля, выступая за союз с Францией. Он не был империалистом и считал сменявших друг друга императоров своими противниками, когда позднее нацелился на папство. В период своего возвышения Уолси твердо стоял на профранцузских позициях, и по этой причине королева Екатерина не доверяла ему.

Потребовалось некоторое время, чтобы убедить короля одобрить новый альянс, но всем было предельно ясно одно: Генрих стал полагаться на советы и суждения Уолси больше, чем на чьи-либо еще. Уолси теперь являлся главным советником короля, отчитывался только перед ним и сделался всемогущим. Даже Саффолк не пользовался таким влиянием, а потому неудивительно, что он завидовал Уолси. Ранее он был главным советником короля, первым из «двух строптивых мужей, что управляют всем»¹⁸. Теперь же, хотя Генрих сохранил крепкую дружбу с Саффолком, последнего обошел его более способный соперник. Внешне противники сохраняли сердечные отношения, но герцог не сразу смог установить мирные рабочие отношения с Уолси. Прежде чем это произошло, у Саффолка появилась веская причина быть благодарным ему.

Между Говардом и Уолси существовала взаимная ненависть. Последние годы жизни Норфолка были омрачены ожесточенной борьбой за власть с противником, который не прекращал попыток настроить короля против него. К чести Генриха следует сказать, что он не поддался наушничеству Уолси, и его привязанность и уважение к герцогу не уменьшились. В 1529 году Уолси признался тогдашнему герцогу Норфолку (который в 1514 году был графом Сурреем), что стремился ниспровергнуть его в течение последних четырнадцати лет и что, будь у Говардов шанс, они, несомненно, сделали бы то же самое с ним. Тем не менее Говарды часто соглашались с предложениями Уолси и работали заодно с ним, в то время как Бекингем и Шрусбери решительно выступали против всех его начинаний.

Бекингем терпеть не мог Уолси и, вероятно, был его злейшим врагом. Он возглавил оппозицию старой знати низкородному честолюбцу, который узурпировал принадлежавшее ему по праву рождения место главного советника короля. Был один примечательный случай: герцог, пользуясь своей привилегией, держал таз для короля, чтобы тот вымыл руки перед обедом, Уолси же осмелился окунуть свои пальцы в воду, что до глубины души потрясло герцога, и он намеренно плеснул немного воды на туфли наглеца, что привело к публичной ссоре¹⁹. У Бекингема не хватало рассудительности, чтобы понять: добиться превосходства, которое, как он считал, принадлежало ему по праву рождения, мешали его собственное высокомерие, отчужденность и полное отсутствие способностей. Герцогу также недоставало такта, чтобы не проявлять открыто досаду и горечь по поводу исключения из королевских советов. Как и большинство людей своего круга, Бекингем ненавидел французов, извечных врагов Англии, и не мог заставить себя одобрить внешнюю политику Уолси.

Пока Уолси вел переговоры о почетном мире, Генрих приступил к строительству в Гринвиче своего первого развлекательного комплекса, который состоял из двух высоких восьмиугольных башен с пинаклями, возведенных по краям галереи, откуда открывался вид на новую турнирную площадку размером 650 х 250 футов. Обзор стал лучше, зрителей могло прийти больше, а когда галерея не использовалась в качестве главной трибуны, на ней можно было хранить турнирное снаряжение²⁰. Похоже, Гринвич был излюбленным местом для проведения рыцарских состязаний: в 1510-х годах там прошло по крайней мере десять турниров. Комплекс сооружений хорошо виден на зарисовках дворцовых видов, сделанных Антоном ван ден Вингерде в 1555–1558 годах²¹.

Новая площадка, вероятно, была готова к турниру, устроенному в мае 1514 года, где король и Саффолк появились в костюмах отшельников: Генрих – в одеянии из белого бархата и накидке из кожи и серебряной парчи, Саффолк – в черном. Перед началом поединков оба сбросили свои наряды и отдали их королеве и ее дамам в доказательство своей щедрости. Теперь Генрих был в черном, а Саффолк – в белом, и они стали с громким топотом носиться по полю; всего было сломано 114 копий²².

Девятнадцатого мая из Рима для короля доставили меч и церемониальную шапку, освященные папой Львом X. Понтифик, тоже уязвленный двуличием Фердинанда и Максимилиана, желал заверить Генриха в своей дружбе и сохранить его в качестве союзника.