Генрих VIII. Жизнь королевского двора

Нет сомнений в том, что Элтемские постановления достигли многих целей, ради которых создавались, несмотря на широко распространенное мнение, что они были «больше рассчитаны на извлечение выгоды, чем на наведение порядка»¹¹, однако остается неясным, насколько строго их соблюдали. Кое-какие пункты явно игнорировались, о чем свидетельствуют королевские воззвания. Численность служителей Личных покоев начала увеличиваться с 1530 года: в общей сложности там подвизались девять джентльменов и двадцать должностных лиц (их число к 1532 году возросло до одиннадцати и двадцати четырех соответственно и продолжало расти все последующие годы)¹². Двор оставался огромным и хаотичным образованием, на которое оказывали серьезное влияние борьба партий и существенные изменения в политике; через тринадцать лет возникла необходимость в очередных реформах. Все это говорит о том, что для искоренения расточительства и всевозможных злоупотреблений удалось сделать очень немного, так как средств для реализации постановлений на практике было недостаточно.

32 «Свежая, юная дева»

Во вторник на Масленой неделе 1526 года произошел неприятный случай: сэр Фрэнсис Брайан потерял глаз на турнире в Гринвиче и впоследствии всегда носил повязку1. Однако более значительным событием стало появление интригующего девиза «Declare je nos» – «Заявлять не смею», – вышитого на великолепном турнирном костюме Генриха VIII из золотой и серебряной парчи; выше надписи помещалось объятое пламенем сердце2. Такие проявления куртуазной любви не были чем-то необычным, но в данном случае казалось, что король и вправду страстно влюблен, может быть впервые в жизни.

Генрих увлекся Анной Болейн, младшей сестрой своей бывшей любовницы, в какой-то момент вернувшейся ко двору королевы. Когда и где началась эта любовная история, неизвестно, но она продолжалась несколько месяцев, прежде чем о ней стало известно широкой публике. Девиз короля на том турнире стал первым свидетельством разгоравшейся страсти. Из недатированного письма Генриха к Анне, отправленного, вероятно, в 1527 году, становится ясно, что король был «пронзен стрелой любви» более чем за год до того. О бурном развитии любовной связи говорят также счета короля за весну 1526 года, когда Генрих заказал у своего ювелира четыре золотые броши: одну – с Венерой и Купидоном, другую – с женщиной, держащей в руке сердце, третью – с мужчиной, лежащим на коленях у дамы, и четвертую – с дамой, держащей корону³. Символика выглядела вполне красноречивой.

Прежние любовницы короля, очевидно, уступали его непреодолимому обаянию с бесстыдной поспешностью, но Анна Болейн повела себя иначе. Скорее из честолюбия, чем из добродетели, она отказалась стать любовницей короля и даже его общепризнанной возлюбленной в куртуазном смысле, чем до предела разожгла пыл Генриха. Великий король, каким он мнил себя, оказался в пикантном, даже унизительном положении, и распаленное воображение еще сильнее подстегивало его страсть.

Как обычно, Генрих проявлял крайнюю осторожность. Он наверняка был знаком с Анной до начала их романа и, вероятно, сблизился с ней, когда охладел к ее сестре. Скорее всего, он посещал Анну в замке Хивер, останавливаясь в соседнем Пенсхерсте. Вполне возможно, что ее возвращение ко двору королевы произошло по его инициативе. Имеются ясные указания на то, что отец Анны, лорд Рочфорд, чье честолюбие почти не сдерживали моральные ограничения, поощрял эту связь: он явно выиграл от связи короля со своей старшей дочерью, а потому вполне мог считать, что уступчивость младшей позволит ему возвратить утраченные придворные должности. Однако Анна не желала, чтобы король воспользовался ею, а потом бросил ее и выдал замуж, как происходило с его прежними любовницами.

Насколько можно судить, многие не понимали, что Генрих нашел в Анне. Один из домашних священников лорда Рочфорда полагал, что она не так красива, как ее сестра или Элизабет Блаунт. Венецианец, видевший младшую Болейн в 1532 году, писал: «Мадам Анну не назовешь одной из красивейших женщин в мире; фигура у нее так себе, лицо смуглое, шея длинная, рот широкий, грудь невысокая, и на самом деле в этой даме нет ничего, кроме интереса к ней короля да еще глаз – черных и прекрасных, которые производят сильное воздействие»⁴. Другой современник утверждал, что глаза ее «приглашали к разговору»; Анна «хорошо знала, как пользоваться этим», и «такова была сила ее взгляда, что многие мужчины присягали ей на верность»⁵. Видимо, Анна обладала таким трудно описываемым качеством, как сексуальная привлекательность: мужчин неодолимо тянуло к ней. Вдобавок у нее были стройная, «элегантная» фигура⁶, грациозная осанка и длинные темные волосы.