Географ глобус пропил

«Кирпичи» ухватили Витьку и обшарили карманы. Деньги они взяли себе, а ключи от квартиры и прочую ерунду, что нашлась, бросили в грязь. Один из «кирпичей» развернул извлечённый из Витькиного кармана бумажный комок и обнаружил в нём презерватив, над которым вчера ржал Колесников.

– Зырь, мужики, – ошарашенно сказал он и спросил у Витьки: – Ты что, от Борозды идёшь, что ли?..

– Ну, – ответил Витька, понятия не имея, кто такая Борозда.

– И она тебе дала?

– Ещё и в рот взяла, – ляпнул Витька.

«Кирпичи» немного притихли.

– Ладно, рубль мы возьмём, а остальное – на, – порешили они, возвращая Витьке мелочь и поднимая ключи. – И больше нам не попадайся, понял?

«Кирпичи» обогнули Витьку и пошли дальше. Витька измученно поплёлся домой. Несмотря на чудесное спасение, радости у него не было. Он шёл и уныло считал, где и кто его может побить. «Кирпичи» – раз, шестнадцатая школа – два, за дорогой – три, детдомовские – четыре, Бизя и его банда – пять, за гаражами – шесть, пэтэушники – семь, ну и так, вообще, мало ли резких бывает…

Первое, что услышал Витька, когда вошёл в свой подъезд, – это бодрый голос Колесникова и звон ключей. Витька тотчас вспомнил, что гнусное Колесо уволокло ключи от его квартиры, собираясь вечером затащить сюда Леночку Анфимову. Мгновенно разъярившись, Витька винтом взвился на свой этаж, но увидел лишь закрывающуюся дверь, а за ней – спину Колесникова. «Значит, Лена всё-таки пошла!..» – с ужасом и отчаяньем подумал Витька, хватая дверь за ручку.

– Стой, Колесников! – крикнул он.

Колесников оглянулся, увидел Витьку, шепнул что-то вглубь квартиры и шустро выбежал на площадку. Дверь он прикрыл и прижал задом.

– Ты чего? – неестественно ухмыляясь, спросил он.

– Ты же говорил, вечером придёшь… – задыхаясь от подъёма, только и нашёлся, что сказать, Витька.

– А сейчас что, утро, что ли?

– Я это… – замялся Витька. – В общем, нельзя ко мне… Уходите из квартиры…

– Предки приезжают? – тревожно спросил Колесников.

– Нет… Я сам… не хочу, понял? – бормотал Витька, переминаясь с ноги на ногу и не глядя Колесникову в глаза.

– Ты чего, офигел, Витёк? – обиделся заметно ободрившийся Колесников. – Сперва «давайте приходите», потом «пошли вон»! Так пацаны не поступают!

Колесников на глазах обретал напор.

– Не хочу я, чтобы вы тут… – растерянно повторил Витька.

– Ага, ну ща! – взмахнул руками Колесников. – Ты чего, Витёк, баба, что ли? Захлыздил? Анфимова и то не боится, а ты!.. Не кани, про это, кроме наших, никто не узнает – слово пацана. Чего я Анфимовой-то скажу? Служкин, мол, козёл, зассал, «уходите» говорит? Чего ты перед ней позоришься-то, как защеканец? Она кому расскажет, что ты зассал, так пацанам с тобой здороваться западло будет! Ладно, не трусь, я никому не скажу – слово.

Витька сопел и молчал, сбитый с толку.

– Или ты сам с Анфимовой хотел? – Колесников попытался заглянуть Витьке в лицо. – Так она с тобой не пойдёт, Витёк. Я её спрашивал про тебя, она говорит, что ты вообще какой-то пробитый, чухан, короче. Ну, в общем, дура она, нифига в людях не понимает.

Колесников приоткрыл дверь и задом полез в щель. Витька стоял на площадке неподвижно, молча, опустив голову.

– А ты к Будкину иди, – посоветовал Колесников и захлопнул дверь. Потом он снова приоткрыл её и добавил: – Я часов до семи. Анфимовой в восемь домой надо.

Дверь снова закрылась. Витька стоял всё так же. Потом дверь открылась, и Колесников спросил:

– Ты моё-то из холодильника не убирал?

Витька молчал.

– Ну ладно, всё тогда, – сказал Колесников. – К Будкину иди.

Дверь закрылась окончательно.

Витька ещё постоял, раздавленный словами Колесникова, да и всем случившимся. Он совершенно потерялся и даже немного обалдел. Как это у Колесникова получается, что все по своему желанию делают то, что им и делать-то противно?

Витька развернулся и поплёлся вниз по лестнице, стуча батоном по прутьям перил.

У Будкина Витька просидел, наверное, целый час. Они сыграли в шахматы, пообедали, снова сыграли в шахматы и совсем прокисли. По телеку опять играл оркестр, да Витьке и не хотелось ничего смотреть. Мысли у него шатались, как пьяные, то и дело натыкаясь на воспоминания о Леночке. Что она сейчас делает с Колесниковым? Витькина фантазия рисовала самые жгучие картины, до боли реальные от того, что фон для них Витьке был прекрасно знаком – его собственная квартира. Витька совсем извёлся. Надо было чем-то загасить разгоревшееся воображение, остудить душу.

– Пойдём в баню подсматривать? – наконец предложил Будкину Витька. Только это, пожалуй, и компенсировало бы ему Леночку. Ну, может, ещё Веткина из восьмого «бэ» – только разве повторить ту новогоднюю ночь?..

Робкий Будкин долго мялся, но Витька его уломал. Они оделись и вышли из дома. На улице уже стояли сумерки. Витька и Будкин не спеша пошагали к бане.