Географ глобус пропил

Витька повис на перилах и выпустил меж пролетов длинную тягучую слюну. Дыхание сквозь спазм пробиралось обратно в грудь, как жилец в разрушенный дом. Из-за двери донеслось громкое кряканье пружин. Это Колесников разложил диван. Витька понял зачем.

Он подскочил к двери и принялся звонить. Звонок поорал, а затем умолк – видно, Колесников выдернул провод. Тогда Витька стал пинать в дверь и кричать:

– Ко-ле-со!.. Вы-хо-ди!.. Ко-ле-со!.. Вы-хо…

Дверь неожиданно раскрылась, едва не двинув Витьке по лбу. Колесников, взбешённый, стоял на пороге.

Витька, не размышляя, ударил его в глаз. Тотчас Колесников звезданул Витьке в зубы. Витька отлетел, взмахнув руками, – всё же Колесо был старше и сильнее. Витька не успел обрести равновесие и взглядом поймать Колесникова, как тот снова врезал ему по зубам, а потом коленом в пах.

Из Витьки мгновенно вылетели все мысли и чувства. Боль заполнила его по самую пробку и свернула в зародыш.

Колесников зачем-то стащил Витьку вниз на один лестничный марш, повалил на цементный пол и для подстраховки ещё несколько раз пнул в грудь и живот. Присев на корточки, он посмотрел, как Витька корчится, и виновато сказал:

– Сам напросился, дурак…

Затем босые ноги Колесникова ушлёпали вверх по лестнице и лязгнула дверь квартиры.

Витька ещё повалялся на полу, а когда отпустило – сел. Из разбитой губы на подбородок текла кровь. Витька потрогал губу пальцем. «А у Колеса небось и фонаря не будет… – тупо подумал он. – Колесу везёт… всегда так».

Витька поднялся. Душа его была как футбольный мяч, проколотый сразу в нескольких местах и свистевший всеми дырками. На этой лестничной площадке в окне между двумя рамами у Витьки был тайник. Витька достал из тайника сигарету и поплёлся вниз.

У подъезда он сел на лавочку, освещённую окнами первого этажа, и неумело закурил. Фильтр лип к окровавленной губе, курить было противно, но Витька всё равно курил. Из футбольного мяча его души весь воздух вышел, и сейчас душа валялась в теле где-то на дне, как смятая газета в урне.

Витьку уже не терзали страх, злость, зависть, отчаянье. Витька был опустошён. Даже ядерная война стала ему безразлична. Он думал о Леночке Анфимовой, но думал без всякого чувства. Он был готов простить ей Колесникова, лишь бы она сейчас пришла к нему и спасла его от одиночества.

Но он знал, что Леночка не придёт. Также он понимал, что своей дракой с Колесниковым он, наверное, даже не остановил Леночку, а, наоборот, дал Колесникову возможность забрать у неё то, что она не осмеливалась отдавать. Там, наверху, Колесников сейчас скажет Лене: «Ну давай живее! Телилась тут три часа, как дура, а теперь этот гад пришёл, и времени не осталось! Ложись скорей!» – именно этими словами. И Леночка не обидится, не уйдёт, а сделает то, что он приказывает. И даже не потому, что шибко его любит, а потому, что это – Колесников. Он хоть ядерную бомбу куда сбросит, ему всё равно разве что подзатыльник дадут, да и то вряд ли. Такая у Колесникова судьба. А у Витьки судьба другая. И о нём, о Витьке, Леночка и не вспомнит. Так всегда.

Дверь подъезда бабахнула на пружине, и Витька поднял голову. Мимо него, отвернувшись, прошла Лена. Она уходила домой одна, и Колесников её не провожал. Витька глядел Лене вслед, в глубину улицы, редко освещённой синими фонарями. Когда Леночка почти скрылась, Витька вдруг вскочил и побежал за ней.

Леночка оглянулась, не узнавая Витьку, и пошла быстрее. Витька поравнялся с ней. Она испугалась, подавшись в сторону.

– Ленка, это я, – сказал Витька.

– Господи!.. – выдохнула Лена. – Ты чего?

– Давай я тебя провожу… – тоскливо предложил Витька.

– Не надо, – ответила Лена, отвернулась и пошла.

Витька потащился следом, сам не зная зачем.

– Отстань, – оглянувшись, сказала Лена.

– Ну давай провожу… – промямлил Витька.

Лена попробовала бежать, но сразу перешла обратно на шаг. Почти заплакав, она снова обернулась:

– Служкин, будь человеком, отвяжись, – жалобно попросила она.

Витька не ответил и не отвязался.

Лена пошла дальше.

– Я позову кого-нибудь… – через некоторое время беспомощно пригрозила Лена.

– Так нет никого… – виновато ответил Витька.

Опять они шли молча.

– Уйди, уйди, уйди! – вдруг закричала Лена и всё-таки побежала. Витька тоже побежал. Лена остановилась и разревелась. Витька затормозил поодаль. Он хотел её утешить, но не знал как и не стал.

Они добрались до её дома, потом до подъезда. Лена вошла в подъезд, а Витька остался на улице. Некоторое время он стоял под козырьком подъезда, но потом внезапно распахнул двери, влетел в подъезд и услышал шаги Леночки уже тремя этажами выше. В голове у Витьки что-то кувыркнулось, и он заорал на весь дом:

– Ленка Анфимова – ду-у-ура!..

Глава 25 Пропажи

В зеленоватом арктическом небе не было ни единого облака, как ни единой мысли. Серебряное, дымное солнце походило на луну, с которой сошлифовали щербины. Замерзшие после оттепели деревья в палисадниках переливчато вздымались хрустальными люстрами и свешивали в разные стороны ледяные гроздья отяжелевших ветвей.