Геометрия осознанности. Мистическое учение Пифагора.

Будда не был и поэтом в обычном смысле этого слова — он никогда не писал стихов. Но он поэт! Его походка была поэзией, его взгляд на жизнь был поэзией. Его сострадание было поэзией. Он не был поэтом в обычном, буквальном смысле слова, но он был настоящим поэтом. Само его существование — поэтично. Та удивительная атмосфера, которая его окружала, та невероятная красота... Тот аромат, который он принес на Землю... Земля больше уже никогда не была такой же. Она была одной до Будды и стала совершенно другой после Будды.

Какие изменения Будда принес в мир? Он ходил по земле, но он принадлежал запредельному. Он был материален и обладал телесной оболочкой, как вы и я, но он пришел из запредельного. Он жил здесь и сейчас, но он был источником запредельного. Его аромат все еще витает в воздухе. Те, кто бдителен, все еще могут ощутить его присутствие. Это присутствие вечно.

То же самое и с Иисусом, то же самое и с Пифагором... все они мистики, поэты, ученые. Настоящий человек должен быть тотален во всем. Это и мое учение: я бы не хотел, чтобы вы были частичными, я бы не хотел, чтобы вы были однобокими. Я бы не хотел, чтобы вы жили только в теле или только в душе. Многие люди уже попробовали так жить! И именно из-за усилий этих людей человек не стал тем, кем он должен был стать. Человек не расцвел — не мог расцвести. До тех пор, пока все три измерения не соединятся — что-то будет упускаться. И эта упущенная часть будет преследовать вас, будет причинять вам вред.

Упущенная часть не позволит вам чувствовать себя действительно удовлетворенным, счастливым. Упущенная часть не позволит вам быть благодарным существованию, не позволит быть молитвенным. Не позволит вам молиться. Только удовлетворенный человек может молиться: удовлетворение — это молитва. Молитва — это благоухание абсолютного удовлетворения.

Живите в теле, как жил Эпикур. Живите в душе, как это пытаются делать все мистики, но не отрицайте при этом Эпикура. В моем понимании целостный человек — это и Эпикур, и Иисус, и Заратустра — все вместе. Поэт находится между мистиком и ученым, в той точке, в которой они встречаются. Здесь существует поэт — на границе. Позвольте своему поэту высказаться. Танцуйте, пойте, создавайте музыку. Живите жизнью, укорененной в научном понимании, наполненной изяществом и красотой поэзии и глубиной духовности.

Пифагор — целостный человек. И таким должен быть каждый.

Ты спрашиваешь меня: «Пифагор был не только мистиком, но и великим математиком. Как это возможно? »

Я не математик, но все, что я говорю, абсолютно математично. Я не логик, но все, что я говорю, абсолютно логично. И моя логика поможет тебе выйти за пределы логики — вот что я имею в виду, когда говорю, что я «абсолютно логичен». Алогичное — это такая же часть существования, как и логичное. Если кто-то абсолютно логичен, то он примет и все алогичное, потому что оно существует, оно здесь, и этого нельзя отрицать.

Быть логичным значит принимать и алогичное, тогда логичное становится мостиком к алогичному. Тогда логичное становится мостиком к любви... Когда вы используете все, что есть в вас, и ни от чего не отказываетесь, тогда вы становитесь оркестром. Тогда вы становитесь гармонией. И эта гармония — цель.

Много лет назад, до того как я встретил тебя, мне было легко понимать Пифагора. Сейчас я тоже хотел бы этого, но его слова мне кажутся такими морализаторскими и подавляющими... Например, его совет не злиться. Что я упускаю?

Помните всегда одну вещь: время меняет все — язык, структуру языка... время меняет все! Если бы Пифагор вернулся, вы не смогли бы общаться с ним. Он говорил бы на языке, который давно уже не используется, и вы бы говорили на языке, который не смог бы понять Пифагор, — между вами пропасть в двадцать пять веков. А двадцать пять веков — это много. На самом деле, пропасть возникает даже между двумя поколениями людей — между вашими родителями и вами — пропасть, и для многих людей она непреодолима.

Детям тяжело общаться с родителями. Дистанция не так уж велика — каких-то двадцать лет. Двадцать лет, двадцать пять лет... а дети чувствуют, что общаться невозможно. Родители чувствуют, что общаться невозможно. За двадцать пять лет мир так сильно меняется — что уж говорить о двадцати пяти веках?