Георгий Данелия

Поначалу Данелия и вовсе планировал сделать из будущей «Фортуны» осовремененный и русифицированный ремейк знаменитого фильма Жана Виго «Аталанта» (1934). В нем есть некоторые сюжетные параллели с «Фортуной»: баржа, на которой происходит основное действие и имя которой становится названием фильма; команда, состоящая из капитана, его помощника и юнги; свадьба в сельской церкви; ссора молодоженов и следующие за этим розыски оставшейся в городе девушки; счастливое воссоединение мужа и жены.

Но «Аталанта» (как ранее «Остров сокровищ» и «Наш человек в Гаване») послужила Данелии лишь первоначальным стимулом, из коего в конце концов выросло совершенно иное кино.

К написанию сценария, который сначала назывался «Речной пес» (по аналогии с «Морским волком»), Данелия привлек Алексея Тимма — выбор загадочный. Самыми, пожалуй, известными работами Тимма на то время были сценарии к комедии Эльдара Рязанова «Привет, дуралеи!» и к мелодраме Аллы Суриковой «Дети понедельника» — и оба этих фильма можно назвать абсолютно неданелиевскими, даже антиданелиевскими.

Кинокритик Дмитрий Савельев отозвался о столь неожиданном сотрудничестве так: «Алексей Тимм, приложивший руку к сценарию “Фортуны”, скажем со всей определенностью, далеко не Конецкий. Не имея постфактум возможности определить вклад каждого из соавторов в сценарий, я могу сделать это гипотетически, будучи знаком с сольным творчеством каждого.

Предполагаю, что капитан Фома Арчилович и все с ним связанное — это прежде всего Данелия. Фильм снимался в 2000 году, Евгения Леонова уже шесть лет нет на свете, и, значит, без Вахтанга Кикабидзе, второго своего любимца, Данелии было здесь не обойтись. Валико тосковал по большой авиации, а когда мечта сбылась — родные горы позвали обратно. Фома ходит на колымаге “Фортуна” и, говорят, скучает по былым дальним плаваниям. Нехватку морской романтики восполняет личным авантюризмом заядлого картежника. Мизандари, кстати, тоже авантюризму не был чужд: забросить службу вертолетной доставки голландских кур и индийских фильмов в грузинские деревушки и рвануть за летчицким (а заодно и мужским — к Ларисе Ивановне) счастьем в Москву — разве не авантюра? Самая настоящая.

Почти все остальное — расхожие обстоятельства и приметы конца девяностых, дешевые криминальные коллизии и прочая шелуха — с большой долей вероятности фантазии Данелии не принадлежит и уж точно от нее отслаивается. В “Фортуне” слышится даже брюзжание, в котором Данелия не был замечен никогда. Тем не менее это — его фильм. Не получившийся, но его. Внутренняя принадлежность удостоверяется последним кадром — единственным по-настоящему данелиевским в “Фортуне”».

Истинная правда, что едва ли не ключевым стимулом к созданию «Фортуны» для Данелии было — в четвертый раз снять фильм с его любимцем Кикабидзе. Разумеется, роль Фомы Арчиловича Каландадзе — «высокого седобородого мужчины лет шестидесяти», бывшего капитана дальнего плавания и нынешнего владельца колесящей по Волге старой баржи — писалась в расчете на Кикабидзе и только на него.

Точно так же и роль механика Петровича Данелия заранее примерял на Алексея Петренко, в свое время отказавшегося от участия в «Кин-дза-дза!». На сей раз Петренко оказался сговорчивее и картину собой украсил.

Прообразов трех остальных главных героев у сценаристов не было, поскольку здесь речь уже шла об очень молодых людях. Первый — Толик Мальков, «пятнадцатилетний отрок с растрепанными волосами», сирота, которого взял под опеку Фома, но по всему выходит, что скорее сам отрок с его деловой хваткой и сокрушительной наглостью опекает капитана.

Второй — Вадим Сорокин, 25-летний начинающий бизнесмен, вернее — подручный своего двоюродного брата, «настоящего» бизнесмена. И, наконец, его невеста (а вскоре жена) Маша — «девушка лет двадцати в майке и коротких шортах».

Вадим нанимает баржу «Фортуна» (в сценарии — «Афродита») для перевозки груза — 20 тонн питьевой воды — от Нижнего Новгорода до Твери. По пути «Фортуна» ненадолго останавливается в деревне Погореловке, где Вадим венчается в церкви с Машей. Это путешествие и составляет сюжет фильма, конечно, сразу отсылающий к «Совсем пропащему», львиная доля которого — передвижение Гека, Джима, Короля и Герцога по Миссисипи.

Безусловно, приключения пассажиров «Фортуны» не настолько драматичны, как у Марка Твена, но пресловутые «расхожие обстоятельства конца девяностых» тоже привносят в содержание ощутимый горький привкус.

В то же время такого легкого (то есть не траги-, а скорее просто комедийного) фильма у Данелии не было со времен «Мимино». Будь «Фортуна» снята лет на 20 раньше, она, вероятно, и вовсе оказалась бы столь же бесконфликтной, как «Я шагаю по Москве».

Критики много писали о некой будто бы старомодности «Фортуны», но на самом деле ни одну сцену отсюда невозможно представить в доперестроечном кино. Мыслимо ли вообразить, например, что через заслон советских редакторов-ханжей могла просочиться такая сцена:

«Вадим. Капитан! Прошу прощения, идиотская ситуация возникла.

Фома резко поднимается.

Фома. Что случилось?!