Георгий Данелия

«Марусенька» продолжает играть на заднем плане и в последующих фильмах Данелии — в «Паспорте», «Насте» (здесь мы слышим ее в джазовом исполнении Ларисы Долиной), «Орле и решке», «Фортуне». В последней картине Данелия доверил было спеть «Марусеньку» Вахтангу Кикабидзе: «…мы сняли, как Буба Кикабидзе поет ее а капелла. Но почему-то получилось так грустно, что я понял — нужно вырезать». В приглушенном виде — как радиотрансляция — «На речке, на речке…» в течение нескольких секунд все же звучит и здесь.

Лишь в анимационной картине «Ку! Кин-дза-дза» «Марусеньки» уже не оказалось ни в каком виде.

Песня про мытье белых ног — самая известная и наиболее часто воспроизводимая, но далеко не единственная автоцитата в творчестве Данелии. На самом деле Георгий Николаевич начал цитировать сам себя еще до «Тридцать три», а именно — в «Я шагаю по Москве», где герой Ролана Быкова, фланирующий по парку, насвистывает мелодию «Песни о друге» из «Пути к причалу».

В «Тридцать три», в свою очередь, можно услышать кусок песни «Я шагаю по Москве».

В «Совсем пропащем» — экранизации романа Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна» — разумеется, ни в каком виде не могла прозвучать «Марусенька». Однако в одной из сцен Владимир Басов в роли папаши Гека высвистывает не что иное, как мотивчик Гии Канчели из предыдущего данелиевского фильма «Не горюй!».

В воспоминаниях Данелия пишет, что из «Совсем пропащего» выпала при монтаже шикарная сцена с тем же Басовым (в главе об этом фильме мы воспроизведем ее сценарный текст). Много позже, уже в начале 2000-х, Данелия процитирует этот эпизод в сценарии «Анна», написанном им вместе с Рустамом Ибрагимбековым:

«Кролик. …Мадлен Жераровна, посмотрите на эту руку! Возьмите ее и пожмите. Эта рука прежде была рукой грязной свиньи, но теперь другое дело: теперь это рука честного человека, который начинает новую жизнь, а уж за старое не возьмется. Попомните мои слова, не забывайте, что я их сказал. Теперь это чистая рука. Пожмите ее, не бойтесь!

Мадлен пожимает руку Кролику.

Мадлен. Вы так хорошо говорите.

Кролик. Говорить я всегда хорошо говорю… Но на этот раз я действительно так думаю. Но это не мои слова. Это цитата из романа “Гекльберри Финн” Марка Твена. Монолог Папаши».

В другой сцене «Анны» этот же Кролик произносит: «Помнишь, как у Руставели: “То, что взял, считай пропавшим, то, что дал, — то приобрел”». Данное изречение автора «Витязя в тигровой шкуре» произносит и юный Толик — герой последней игровой картины Данелии «Фортуна», который, кстати, чем-то походит на упомянутого Кролика.

В «Насте» Георгий Николаевич воспользовался внезапной возможностью вновь снять Савелия Крамарова, приехавшего погостить на родину из эмиграции. Вместе с соавторами Александром Володиным и Александром Адабашьяном Данелия оперативно написал для Крамарова эпизод, в котором домушник Косой днем обворовывает квартиру, а вечером уже появляется на светском мероприятии как спонсор. Образ сам по себе смутно напоминает о «Джентльменах удачи», однако Данелия и не скрывает этого сходства, а, напротив, его подчеркивает, наряжая Крамарова в ту же дамскую шубу, в которой он щеголял в известной сцене с переодеванием уголовников в женщин.

В той же «Насте» солдатский хор поет минорную песню на стихи Геннадия Шпаликова:

Вот возьму и повешусь,
И меня закопают,
И десять товарищей, сидя в пивной,
Кружками вдарят, прощаясь со мной.

Позже Данелия сделает аллюзию на эти строки в сценарии «Привет от Чарли-трубача», написанном в соавторстве с Сергеем Дерновым:

«Ильин положил трубку, побарабанил пальцами по столу.

— Повеситься, что ли?.. М-м-м… Возьму и повешусь… — Он начал что-то мычать себе под нос, потом сел за синтезатор и стал подбирать мелодию, напевая: — Вот возьму и повешусь… я на люстре хрустальной…»

Здесь можно увидеть контаминацию мотивов сразу из двух данелиевских фильмов — не только «Насти», но и «Слезы капали», где товарищ Васин пытался повеситься на крюке от люстры.

Одна из самых незаметных для обычного зрителя автоцитат в творчестве Данелии связана со сценарием фильма «Француз», который Георгий Николаевич написал вместе с Сергеем Бодровым-старшим по повести Евгения Дубровина «В ожидании козы». Приведем эпизод этого сценария, в дубровинском первоисточнике отсутствующий (вероятно, сцена навеяна послевоенными воспоминаниями самого Данелии):

«— Товарищ, купите часы, пожалуйста. — К Авесу подошли братья, чистенькие, причесанные, Виктор в пионерском галстуке. Виктор держал большие карманные часы.

— Павел Буре, — прочитал Авес. — Сколько просите, трюфеля? — спросил он без интереса.

— Четыреста двадцать, — сказал Виктор.

— Сколько? — поразился искренне Авес. — Река Хун-цы! Да вы себя грабите, самураи! Таким часам полтора куска цена, не меньше.

— Нам лишнего не надо, товарищ, — с достоинством сказал Виктор. — Нам только на билеты.

— Мы в делегаты едем, — сказал Влад.