Георгий Данелия

Роман, написанный Клодом Тилье во времена Луи Филиппа I, рассказывает о событиях более чем полувековой давности: действие «Моего дяди Бенжамена» происходит в конце правления Людовика XV (1715–1774). Исполненная остроумия и жизнелюбия, книга сочетает в себе признаки плутовского, авантюрного и сельского романа, а заглавный герой во многом походит на Сирано де Бержерака, каким он много позже предстанет в стихотворной героической комедии Эдмона Ростана.

Уже названия глав «Моего дяди…» немедленно вызывают в памяти сюжетные линии фильма «Не горюй!»: «Как мой дядя встретился со старым сержантом и его пуделем и как это помешало ему отправиться к господину Менкси», «Как мой дядя поцеловал маркиза», «Как дядя заставил маркиза поцеловать себя», «Как мой дядя помог суконщику описать его имущество», «Похищение и смерть девицы Менкси», «Последний пир»…

Однако первоначальное описание заглавного героя не во всем схоже с тем образом, который представил в означенном фильме молодой Вахтанг Кикабидзе: «Мой дядя Бенжамен поселился у своей сестры, ростом он был в пять футов и десять дюймов, носил на боку длинную шпагу, пунцовый ратиновый камзол, того же цвета и материала штаны, светло-серые шелковые чулки, башмаки с серебряными пряжками. За спиной у него болталась черная коса, почти такой же длины, как его шпага. Она, раскачиваясь взад и вперед, так засыпала его сзади пудрой, что одежда его походила на облупившийся кирпич, положенный ребром. Дядя был врач, вот почему он имел право носить шпагу. Не знаю, доверяли ли ему больные, но сам Бенжамен очень мало доверял медицине. Он постоянно повторял, что если лекарь не отправил своего пациента на тот свет, то одним этим он уже в достаточной мере принес ему пользу. Заработав несколько монет, дядя Бенжамен покупал большого карпа и отдавал его сестре; она готовила мателот, и вся семья лакомилась. По словам всех знавших Бенжамена, он был самым веселым, остроумным и забавным человеком в округе, а также (как бы мне выразиться так, чтобы не оскорбить памяти моего двоюродного дяди) он был бы человеком наименее трезвым, если бы только городской барабанщик по имени Цицерон не делил в этом отношении его славы»[3].

Эскизы к фильму «Не горюй!». Художник Г. Н. Данелия.1968 г.

«Городской барабанщик» по имени Буба — Кикабидзе играл на ударных в ансамбле «Орэра» — попал в поле зрения Данелии почти сразу, как начался подготовительный период работы над будущим фильмом. Претендентов на прочие главные роли Георгий Николаевич, по сути, держал в голове еще во время работы над сценарием: лекарь Леван — Серго Закариадзе, прославившийся на весь мир заглавной ролью в «Отце солдата»; сестра Бенжамена Софико — двоюродная сестра Данелии Софико Чиаурели; дочь Левана Мери — Анастасия Вертинская (грузинка по матери)… Заготовлены были небольшие, но сочные эпизоды для Верико Анджапаридзе, Ариадны Шенгелаи, Фрунзика Мкртчяна (турецкий контрабандист), Евгения Леонова (русский солдат), Сергея Филиппова (грузинский цирюльник)… А Бенжамена предполагалось тщательно искать среди не очень известной режиссеру артистической грузинской молодежи.

На Бубу Кикабидзе (Вахтангом, судя по данелиевским мемуарам, его не называл вообще никто; «Бубой» актер значится и в титрах «Не горюй!» и «Мимино») первой обратила внимание Мери Ивлиановна, позвонившая как-то сыну со словами: «Срочно включай телевизор!» По телевизору выступала «Орэра». «И что?» — спросил Данелия у матери. «Обрати внимание на ударника, — сказала та. — Вот же он — твой Бенжамен».

Данелия пожал плечами, но вызвал Кикабидзе на съемку. Мужчинам из съемочной группы, включая режиссера, Кикабидзе не показался, а вот женщины все как одна были в восторге. Вскоре Данелия убедится, что равнодушным к Бубе не способна остаться вообще ни одна из представительниц прекрасного пола. После кинопроб, однако, Георгий Николаевич с удивлением убедился в том, что дамский любимец обладает и отменными актерскими способностями. И Буба был утвержден на Бенжамена.

Для Кикабидзе было очень ценно, что первую же свою большую кинороль он сыграл в истинно грузинском — по духу, настроению, темпераменту и всему остальному — фильме: «Кто возьмется сравнивать фильм с романом Ти-лье, тот, возможно, и не увидит больших различий. Но в фильме есть особая чистота отношений человека к человеку. Родственные связи — это у нас в крови, это очень древняя традиция. Для нас закономерно, что Бенжамен берет к себе внука Левана и возвращается из его богатого, но пустого дома в бедную, но счастливую семью своей сестры. Роман, как известно, кончается по-другому».

Действительно, последняя фраза в романе звучит так: «Вернувшись с похорон, дядя вступил во владение состоянием, приносившим около десяти тысяч франков дохода». Типичный хеппи-энд для литературы XIX века (к хеппи-эндам, впрочем, не особо склонной).