Георгий Владимов: бремя рыцарства

Букеровская премия, которую получил за него Владимов в 1995 году, была экзистенциально важна. Еще в 1993-м он с большой горечью говорил мне при встрече, что интерес к литературе писателей его поколения был утерян в ранние перестроечные годы. Публикация «Верного Руслана» и очень живая реакция на повесть в России благотворно повлияли на его настроение. Но у писателя было чувство, что его «любимый песик» был лишь выплатой давнего долга российскому читателю. С опубликованием и успехом его нового романа «Генерал и его армия» к Георгию Владимову вернулось чувство непосредственной причастности к русской литературе. Премия решила и финансовую проблему, позволив спокойно, не отвлекаясь на случайные заработки, закончить роман.

Об источниках романа

Владимов двигался к написанию книги о войне несколько десятилетий. Опыт военного детства и обучение в Суворовском училище, где у него было интенсивное общение с учителями-офицерами и сослуживцами матери, рано зародили в нем огромный интерес к военной теме. Работая над романом, он основывался на свидетельствах профессиональных военных, на работе в военных архивах, открытых и закрытых и на многочисленных источниках о Второй мировой войне.

Два военачальника сыграли основную роль в формировании сюжета романа, образов его героев и концепции войны – генерал-майор Петр Васильевич Севастьянов (1907–1968) и генерал-полковник Петр Григорьевич Григоренко (1907–1987).

Генерал Петр Васильевич Севастьянов. Как уже упоминалось, к 1965 году, двадцатилетию победы над Германией, «Воениздат объявил серию “Военные мемуары”… В общем, это был хитрый ход, чтобы все эти разговоры военачальников канонизировать, ввести в какие-то цензурные рамки. Одно дело генерал у себя на кухне бурчит, что все не так было. Другое – когда ему дают микрофон, перо, – правда, с пером генералы не в ладах, – пожалуйста, говорите. И они говорят именно то, что от них хочет услышать советская пропаганда»[439].

В качестве «генеральского пера» нанимались молодые писатели, и так Владимов познакомился с генералом Петром Васильевичем Севастьяновым.

Основой сюжета романа «Генерал и его армия» послужила рассказанная Севастьяновым история о судьбе генерал-полковника Никандра Евлампиевича Чибисова[440], «могучего донского казака», которого, по словам рассказчика «сняли за успех». Владимов ввел эту фразу в роман: «…бывают, хотя и редко, такие случаи, когда снимают именно за успех» (3/334). Севастьянов был начальником политотдела, членом Военного совета 40-й армии, которой командовал при форсировании Днепра и на подходах к Киеву генерал К.С. Москаленко[441]. Соседняя 38-я армия Чибисова готовилась к освобождению Киева. Но Н.С. Хрущев, бывший членом Военного совета, и генерал К.С. Москаленко придумали, что город должен освободить украинский генерал. Хрущев сумел убедить Сталина[442] – и Чибисов был отстранен от армии:

…был мой соавтор членом Военного совета в 40-й армии К.С. Москаленко – и порассказал мне о художествах «командарма наступления», сперва без пользы растратившего свою армию на Букринском плацдарме, а затем переметнувшегося на плацдарм Лютежский, чтобы отнять 38-ю армию у Н.Е. Чибисова (3/441).

П.В. Севастьянов был человеком живым, с языком ярким и красочным, но только в застолье. Стоило включить магнитофон, как из него начинал «переть деревянный советский жаргон». Генерал, найдя в лице Владимова благодарного слушателя, часто говорил: «А вот был еще у нас такой случай… Вы, Жора, выключите магнитофон…» «Он многое рассказывал о войне – гораздо больше и интереснее, чем получилось в книге. Так вот, этот генерал сказал мне: “Вся история Великой Отечественной войны есть история преступлений. Но когда-нибудь это вскроется, только никому это не будет интересно, и нас с вами на свете не будет”»[443].