Георгий Владимов: бремя рыцарства

Альфред Коц прислал отзыв тогдашнего начальника добычи Мурманского промыслового порта – «сельдяного бога», объявившего роман «низкопробным», что очень развеселило Владимова[195]. «Официальное искусство» – партийно-литературная критика сочла книгу подрывной. Действительность, изображенная в романе «Три минуты молчания», была шокирующим отражением жизни и взглядов того пролетариата, именем которого правила и на чьем труде паразитировала советская номенклатура. Признать правдивость такого изображения она никак не могла – это разрушило бы основу ее благополучия и власти. На роман и его автора обрушился ледяной шквал официальной критики. Пресса запестрела письмами «негодующих читателей». Из Калининграда в Союз писателей «поступил сигнал», написанный в форме доноса былых времен:

Редакция газеты «МАЯК»

Газета Калининградского обкома КПСС для предприятий рыбной промышленности Калининградского производственного управления.

22 декабря 1969 года

Правлению Союза писателей СССР

Направляем вам отчет о конференции читателей по роману Г. Владимова «Три минуты молчания», опубликованному в 7–9 номерах журнала «Новый мир» за 1969 год.

Редакция газеты Калининградского обкома КПСС для предприятий рыбной промышленности области «МАЯК» получила многочисленные отклики от читателей-моряков, в которых этот роман оценивается, как произведение клеветнического характера.

Редактор газеты «МАЯК»

И. Хрусталев

В читательской конференции[196], напечатанной на целом развороте газетного листа, приняли участие разнообразные корреспонденты. Письмо «жены моряка» Л. Тишковой было опубликовано под заголовком «Не пускай Геннадия в море». Сама она романа не читала, но сообщала, что ее шокированные родители решительно потребовали, чтобы она запретила любимому зятю плавание на рыболовных судах. Капитан В.С. Локшов категорически утверждал, что флоту нужны были не «сеньки-шалаи», а «настоящие матросы» – бог знает, что он имел в виду. Боцман В.А. Степкин твердо объяснил читателям, что, если бы Владимов правильно описал роль партийной и комсомольской организации, никакие швы на «Скакуне» не разошлись бы и аварийной ситуации не случилось. Остальные выступления под заголовками «Не тот метод», «Лежалый товар», «Моряки достойны уважения», «Далеко от действительности» были написаны в основном студентами или преподавателями Калининградского технического института (ныне КТГИ), утверждавшими, что Владимов совершенно исказил картину рыболовного промысла. Доцент В.В. Чудов, например, был очень обеспокоен тем, что, неверно употребив термин «баррер руля», Владимов навсегда запутал читателя. Все пишущие с непререкаемой уверенностью заявляли, что таких траулеров, как «Скакун», в Советском Союзе больше нет и быть не может, а уж таких матросов и подавно. Не учась в мурманской средней школе (прививка на всю жизнь от языковых шоков), они категорически утверждали, что советские моряки не могли так разговаривать. Их очень беспокоило, что писатель ввел в заблуждение «широкую общественность». Внизу страницы – симпатичная фотография, где две милые женщины в официальных костюмах, с непременными начесами на аккуратных головках, беседуют, предположительно, с моряками – кроме одного человека в военно-морской форме, профессию остальных, одетых в штатское, в шапках или папахах, определить невозможно. Это могли бы быть и пастухи-скотоводы.