Гера

– Я никогда не любил ее. Просто она спасла меня в одном безнадежном деле. И сейчас ее отец – моя хорошая крыша. Я не очень боюсь судебных процессов, но лишний шум в моем деле – хуже суда. А ее отец нейтрализует любой шум. Это громоотвод. И он не лезет глубоко в мои дела, не копает. Не интересуется, спортивными дробовиками я торгую или штурмовыми вертолетами. И без него есть, кому копать. 

– Есть Шубин?

– Да, есть и Шубин. Но легко он меня не вычеркнет. Когда я стал с ним сотрудничать, у меня не было выбора. Но теперь я тверже стою на ногах.

– Неужели?

– Я завяжу – сто процентов. Рано или поздно я завяжу.

         Говорит то, во что ему самому хочется верить. А потом обрывает сам себя:

– Хорошо тебе с ним?

– Хорошо иногда. Когда он весел. И когда тебя не вспоминает.

– А он меня вспоминает? – удивляется Сашка.

– Ты его беспокоишь. И он привязан к тебе как-то. По-своему... А тебе с женой хорошо?

– Нет, – Сашка закрывает глаза. – Нехорошо. Вообще не могу заниматься с ней сексом. Не хочу ее. Сначала хоть как-то получалось, а теперь вообще никак.

– Тебе точно не в стоматологию надо! – усмехается Аня.

         Всматривается в него, и в глазах зажигаются озорные искорки.

– А ты не изменился, Герасимов... То есть, очень мало изменился. Не повзрослел даже. Только хмуришься. И очки те же?

– Не, другие.

– А выглядят, как те, что и в школе.

         Сашка открывает глаза.

– Чему ты смеешься? Я серьезно поговорить пришел. Нужно решить, что делать...

– А что тут можно решить? – она снова усмехается. – Так и будем жить дальше. Ты – с женой, я – сама по себе...

– Ты с Шубиным.

– Ну, и ты тоже с Шубиным.

         Она продолжает смеяться. Закидывает ногу на ногу, стаскивает с головы чепчик, и светлые, золотистые волосы рассыпаются по плечам.

         Сашка смотрит на нее во все глаза, не в силах поверить, что она так близко.

– Я чуть с ума не сошел, когда оставил тебя в том госпитале, – вспоминает вдруг.

– Я знаю, что ты звонил. Весна говорила. Я стала выздоравливать, она решила забрать меня из госпиталя. А в самолете я потеряла сознание – надолго. Очнулась только в Измите, в доме ее брата.

         Она еще усмехается – вспоминает белоснежную, смущенную улыбку Дарко.

– Я тогда не мог найти себе места...

– Иногда мне кажется, что мы обломки какой-то льдины, которые никак не растают, – говорит Аня.

– Может. Но мы – одна льдина. И мы не растаем. Никогда!

         Она кивает.

– И если есть Вечность, то она в нас, – продолжает Сашка убежденно.

– И что с ней делать, Саша? – ее веселый тон исчезает, словно его и не было. – Что делать с этой Вечностью? Рвать из-за нее с Шубиным? Разводиться с женой? Терять крышу с громоотводом? Подвергать себя новым опасностям?

– Да!

– Нет. Нет и нет!

– Снова и снова я ищу тебя, чтобы убедиться, что ты меня не любишь...

         Он поднимается резко.

– На эту Вечность, Саша, можно только попрощаться, – говорит она.

– Пожалуй...

         Она тоже встает, словно собирается открыть ему дверь. Но ее приближение сводит его с ума. Он сам не успевает понять, как его руки оказываются на ее хрупких плечах.

         Теперь ее глаза совсем близко, но они не смеются. Сашка находит ее губы и целует. От внезапного желания и отчаянного страха потерять ее он еще сильнее стискивает ее в объятиях.

– Саша, пусти меня. Мы же все решили! – она резко отстраняется, едва не отталкивая его. 

– Что решили? – не может понять он.

– Что оставим все по-прежнему...

– Я не могу. Я хочу тебя... Я хочу.

– Саша!

– Мне не нужна эта жизнь без тебя!

– Не выдумывай! Ты как школьник!

Она настежь распахивает перед ним дверь.

– Иди к своей жене!

         И он уходит, оставив второпях номер своего мобильного, коряво записанный на какой-то больничной бумажке.

13. ЖЕНА

         Лека смотрит в глаза испытывающим взглядом.

– Вчера тебя видели в «Янусе».

– В «Янусе»?

– В компании каких-то шлюх!

– Лека...

– Ты думаешь, я буду с этим мириться?!

         Он, правда, не подумал о ее возможной реакции. Вообще – о том, что она может узнать. Вообще – о ней.

– Я не изменял тебе.

– Ты просто развлекался с приятелями, и тебя видело полгорода! Тебя узнаЮт, Гера! Тебя знают, о тебе говорят. Говорят, что ты страшно крутой мафиози!

         Она истерично смеется. Сашка косится озадаченно.

– Они же не знают, какое ты дерьмо! – продолжает Лека. – Пешка! Просто пешка в чьей-то игре. Никто!

         Похоже, что ее злость, плотно закупоренная в сердце, вырвалась-таки наружу.

– Ты сам уже веришь в то, что ты великий мафиози! А ведь это я попросила тогда Демика порыться в твоей тачке. Знаю, что ты убрал его. Ну, и невелика потеря.

         Сашка чувствует, как его отшатывает к стене. И холодная стена ползет по нему...

– А... Гром?

– Гром?

         Она снова хохочет. Черные глаза бегают по его лицу, и от этого сумасшедшего взгляда волосы встают дыбом.

– Я это придумала! И ты быстро разобрался с Громом. Очень быстро. Просто я не знала, на кого перевести стрелки, а ты легко поверил в эту историю. А ведь никто, ни одна собака не шла тогда по твоему следу. Я всего лишь хотела знать, чем ты занимаешься, и оказалась втянута во все это дерьмо!

– В замужество?

– Мне не нужен муж, которого я буду упрашивать заниматься со мной любовью! Ты слишком низко меня ценишь!