Гера

         Сашка уже перестал быть для Киселева Александром Викторовичем, он стал Герой, потому что это имя внушало начинающему торговцу оружием больше уверенности.

         О Руанде Сашка знает только то, что она граничит с Конго на западе, что время совпадает с украинским, и что с апреля по май – сезон дождей. Уже сентябрь, уже должны высохнуть лужи в этой гребаной Руанде.

         Для оформления въездных документов обычно требуют сертификат о прививках против желтой лихорадки и малярии. Сашка, с сертификатом и паспортом на имя Елизарова Семена Петровича, вылетел сначала в Польшу, а оттуда – в Руанду.      

         В Кигали, в «Новотеле Умубано» его встретил «связной ниггер» Уилберт. Уилберт – абсолютно черный, в джинсах и серой рубахе парень двухметрового роста. Нигде ни в Украине, ни в Европе Сашка ни разу не встречал таких черных негров. Уилберт – чернее самой черной африканской ночи. У него широкий нос, но довольно приятные черты, белки глаз – ослепительно белые, и застенчивая, мальчишеская улыбка.

         Он пожимает Сашке руку и морщит лоб, подбирая английские фразы.

– Рад тебя видеть...

– Рад? – усмехается Сашка.

– Слышал о тебе. О твоих делах. Там, где ты, обычно чисто. Ты – это гарантия.

         Сашка пожимает плечами.

         Кигали – не очень большая столица, расположенная на высоком холме. Здесь достаточно ресторанов и ночных клубов.

– Можешь звать меня Вилли, – предлагает связной для облегчения контакта. – Я сам из Зимбабве, врач по профессии. В Сорбонне вообще учился, а потом пришлось вернуться...

– Разве Зимбабве не за президента? – удивляется Сашка, пытаясь припомнить все, что слышал о конфликте в Конго.

– Зимбабве – да. Но я сам по себе. Сделки делаю. Зарабатываю.

         Сам по себе? Это и Сашкина установка тоже. Он всматривается внимательнее в блестящее чернотой лицо Вилли.

– Зачем?

– Чтобы вернуться во Францию. Тогда у меня проблемы возникли с документами, я не нашел работу, не смог остаться. Но хочу жить в Париже, жить чисто. Зимбабве – хорошая, современная страна. Я тебе фотографии покажу – нашу столицу не отличишь от Вашингтона.

– Почему же уехать хочешь? – не понимает Сашка.

– Потому что здесь все время неспокойно. Здесь война. И всегда будет война.

– Разве в Зимбабве воюют?

         Уилберт смотрит вдаль – мимо посетителей ресторана.

– И ты сам продаешь им оружие, – добавляет Сашка.

– У меня там девушка осталась. Она в Африку не поедет... А мне много денег нужно, чтобы вернуться. Здесь есть Национальный парк – на границе с Конго, – заканчивает он неожиданно. – Ты успеешь посмотреть.

– А что там смотреть? Горы?

– Там гориллы живут. Все туристы едут на них смотреть.

– А они – на туристов.

– Это особые горные гориллы.

– А знаешь, что у нас говорят? Что все африканцы больны спидом, потому что трахаются с обезьянами.

– А у нас говорят, что вы все воруете и все ваши женщины – проститутки.

– А ваши – нет?

– А мы не воруем, – Уилберт скалит белые зубы.

         После разговора со связным сделалось почему-то неспокойно. Может, потому что парень оказался не дикарем из африканского племени, а вполне цивилизованным человеком, мечтающем, как и все, о своем личном, персональном, маленьком счастье. Вот соберет он необходимую сумму, бросит воюющую Африку со всеми ее конфликтами и гориллами и уедет в Париж. Женится на француженке и вырастит своих кудрявых детишек в мире и покое – без угрозы геноцида, эпидемий и голода. Почему бы и ему самому не уехать в Париж? Ему, Елизарову Семену Петровичу?..

         На следующий день вместе с Вилли встретили груз. Самолет прибыл вовремя. Все документы были в порядке. Но перегрузка затянулась. Все полномочия перешли к Уилберту. Груз должен был до темноты отправиться железной дорогой в сторону границы.

         Наконец, состав тронулся. Случилось это около полуночи, но все-таки случилось. Уилберт, который должен был сопровождать груз до места назначения, протянул Сашке на прощанье руку.

– Это небольшая задержка. Как обычно, человеческий фактор – фактор риска. Но мы сработали чисто. Встретимся теперь в Париже...

         И Сашка усмехнулся, пожимая руку.

– Возможно.

         На следующий день позвонил Киселев.

– Все нормально. Есть улов.

         Груз прибыл на место. Оплата зашла в бельгийские банки. Сашка без сил опустился в кресло, пальцы задрожали. Только теперь понял, как волновался все это время, боясь поверить в удачное завершение сделки.

         В Киев вернулся через Германию. Нашел паспорт с Шенгенской визой и своего человека в аэропорту. От Германии повеяло жутким холодом. Время на покупку теплых вещей еще оставалось, но Сашка не решился покинуть здание аэропорта. В самолете попросил у стюардессы одеяло, укутался.

– Вы хорошо себя чувствуете? – осведомилась она с нотками наигранного беспокойства в голосе.

– Знобит что-то.

         Предложила какую-то таблетку. Правда, немного раскачало. Сосед, старичок в очках, которого в аэропорту провожал сын с семьей, все пытался развлечь Сашку разговорами:

– А вот мой сынок... мой сынок...

– Мне хреново, папаша. Не грузи, елки! – оборвал его Сашка.