Геракл

Правда, твердили, что мойры - богини судьбы, наперед знают твою судьбу, сучат и сучат бесконечную нить дней и ночей человеческого бытия, но в это-то Фионил мало верил с самого начала. Да и, вознося поминутно хвалу великим богам, Фионил никогда всерьез не задумывался, а доходит ли его мольба до вершителей. В ежедневных заботах о куске хлеба не до многодумных размышлений о тех, кого все равно никто никогда не видел.

Фионил, сам вспугнутый нитью своих размышлений, зябко поежился: выходит, он, никогда не полагаясь на милость богов, никогда в них не верил?!

Юноша опасливо покосился на Геру: читать мысли богиня точно не умела, весело болтая в воздухе босой ногой и грызя гранат. Фрукт упрямился, обдавая богиню терпкими брызгами и заливая одежды. Но Гера лишь морщилась, если сок попадал в глаза, и снова вгрызалась жадными зубками в треугольные зернышки.

Фионил хмыкнул: богиня, а есть гранаты не умеет, но вовремя прикусил язычок.

Гера заметила тень ухмылки, скользнувшей по лицу навязчивого ей раба.

Ты, грязная собака! Как ты смеешь надо мной потешаться?! -взъярилась Гера. Шнурки бровей змейками заметались на прекрасном челе богини.

Я - не собака, осмелюсь заметить, пресветлая! Собака - это поросшее шерстью животное на четырех лапах, с хвостом..

Гера внимательно слушала, забыв про гранат. Рубиновый сок стекал по подбородку, тоненькой струйкой капая на полуобнаженную грудь.

Только тут Фионил, одурманенный скоротечностью и непостижимостью последних событий, заметил, как хороша эта белоснежная, чуть колеблющаяся плоть с розоватым соском, упругим и упрямым,- словно проснувшийся по весне бутон. И эти чуть приметные голубоватые прожилки на молочной коже...

Гера хмурилась все больше: мало того, этот негодяй издевается, рассказывая всякую чушь о собаках, так этот наглец словно хочет провертеть в ее груди дыру размером с хорошую сливу!

Так что там о собаках? - ледяным тоном подстегнула богиня примолкшего, было, юношу.

Я только хотел вам показать, что и мы, на земле, не больно-то нуждаемся в вашей опеке.

Фионил, окончательно потеряв страх, устроился поуютнее, выудил из корзинки с фруктами спелый гранатовый плод и, зажав фрукт между ладонями, начал медленно, словно опытный банщик, разминать кожицу. Потом руки заходили быстрее, давя и перетирая зерна, пока гранат не стал походить на заткнутый бурдючок с вином. Под золотистой кожицей плода ходили и переливались живые волны.

Богиня, завороженная ритмичными движениями ладоней, молчала.

Теперь,- протянул Фионил Гере гранат,- осторожно надкусите и потихоньку тяните сок!

Гера машинально протянула ладонь. Плод живым зверьком дрогнул, качнулся.

И ты, черная твоя душа, посмел из своих нечистых рук...- богиня не столь сердилась, сколь удивлялась.

А душу мою не трогайте! Она побелее многих других будет! - неведомо как разозлился Фионил.

Его последний ужин был так давно, а время, судя по солнцу, близилось к обеду: да кто их знает, этих богов и богинь, может, им достаточно брызгаться гранатовым соком?

Но последнего Фионилу говорить не следовало. Богиня искоса прищурилась на юношу. Слегка повернула ладонь. Гранат тут же скатился и остался далеко позади колесницы.

Так может и кожа у тебя побелей моей будет? - голос не предвещал ничего хорошего, но остановиться Фионил, словно подзуживаемый кем-то изнутри, уже не мог.

А как же! -запальчиво бросил юноша. Гера не казалась ему ни грозной, ни всевластной, так, взбалмошная девчонка, корчит из себя царицу мира.

Гера и в самом деле только потому и была любимой женой всемогущего Зевса, что, несмотря на прожитые вечности, умела сохранить почти ребячливость и непосредственность. Качества, как известно, извиняющие все.

Ты, значит, готов признать, что твоя душа точь в точь, как твоя прекрасная кожа? -Гера провела мизинцем по обнаженному предплечью юноши.

Легкое прикосновение женского пальчика обдало Фионила неведомым трепетом. Прежняя возлюбленная, которую Фионил боготворил, волновала его мужские качества больше, но прикосновение Геры, игриво-невинное, таило привкус опасности.

А кто из нас откажется от кубка с ядом, если рядом на подносе будет стакан чистой воды? Человеческое существо уже из одного упрямства готово засунуть голову в пасть льву, чтобы тот не подумал, что может безнаказанно зевнуть.

Тебе нравится моя кожа, богиня? - облизнул губы юноша, скрывая внезапную жажду.

- Да! -Гера оскалилась, расхохоталась и, смеясь, беспомощно откинулась на подушки.- Потому что я оказалась права: и твоя душа, и твоя кожа черны, как думы скряги над сундуком с золотом!